Я взяла с тумбочки забытый Тайлом считыватель и демонстративно углубилась в статью о новейшей модификации систем охлаждения приземельного гражданского транспорта сверхмалых размеров.
Мерное щелканье на несколько секунд утихло, после чего нерешительно возобновилось вновь.
В таком виде нас и застал Ремо, вставший полчаса спустя.
— Орие… Что–то случилось? — он недоуменно застыл на пороге перевязочной, вопросительно глядя на меня.
— Ничего. Кроме того, что мы с нашим гостем наконец нашли общий язык, конечно.
Ремо перевел взгляд на наручники, но ничего не сказал.
Во время утреннего осмотра и процедур он держался спокойно, даже учинил своему пациенту небольшой допрос чисто медицинского характера, пользуясь его внезапно возникшей разговорчивостью.
Остриженных когтей он не замечал. По крайней мере, успешно делал вид. И только когда меня сменил Тайл, Ремо затащил меня в перевязочную и зашипел:
— Орие, да что происходит?! Что ты с ним делала ночью?
— Ничего, — без улыбки ответила я. — Я просто поняла, отчего мне так знаком фасон его стрижечки. И почему у нашего трупа такие облезшие уши.
— Орие, это парша!
— И парша эта работает на Калирийских шахтах.
— Что?…
— Не будь тупицей. Где обривают уши, хвост и половину головы?… Он каторжник, Ремо. И если мы возьмем ультрафиолетовый фонарик и поищем клеймо, я гарантирую, что это будет крест. Крест пожизненного заключения. Но вот только что–то я не слышала, чтобы от криптоновых руд кто–нибудь синел. И… знаешь, Ремо, он ведь действительно вампир.
Триша не слишком любит правду, по крайней мере в мелочах.
Макс Фрай
Вершины Призраков укутала метель.
Мир утонул в снегах.
Я вздрогнула и открыла глаза. Откинула легкое одеяло и встала с кровати.
Хочу в горы, хочу зиму. Хочу свободы, хочу, чтобы дайр был цел.
Проклятая работа.
Проклятый карантин.
— Ты не любишь свою работу?
— Не тыкай мне, парень. Этого тебе никто не разрешал.
— Нужно разрешение?
— Нужно, — я встряхнула рубашку и хмуро сунула руки в рукава. Посмотрите на него, всего день, как ходить в состоянии, а уже сует свой нос куда не просят.
— И?
— Нет, — я посмотрела на него и еще раз припечатала: — Нет.
— Не хотите делиться? — по–своему истолковал мою враждебность Лаппо. — Но ведь четырех тысяч хватит и больше, чем на двоих.
Я качнула головой и начала медленно застегивать рубашку:
— Не лебези, знаю, что без этого ты долго не протянешь, — я смерила взглядом его костлявую фигуру, остановившись на лице. Заострившиеся черты сухим пергаментом обтягивала начинающая наливаться чернотой кожа, в глазах проскальзывали искры лихорадки. — Так что даю тебе официальный пропуск в охотничьи угодья.
