– «Павел Петрович объявил себя главою церкви и при короновании, прежде чем облечься в порфиру, приказал возложить на себя далматик – одну из царских одежд византийских императоров <…>, но Святыя Тайны в алтаре принял из рук священнослужителя, а не сам лично, вопреки распространившимся тогда слухам» (
Шумигорский 1907. С. 121–122).«Император, в порфире, в короне, со скипетром и державою в руках, под балдахином, шел <…> бодрым шагом и с веселым лицом. Поравнявшись с князем <Репниным>: – Fais-je bien mon role, mon prince? <Ну что, князь, каково я играю свою роль?> – сказал ему; а императрица, следуя за ним, тут же два раза вслух повторила: – Mais plus doucement, mon ami, plus doucement <Но помедленнее, друг мой, не так быстро>» (Лубяновский. С. 114). – «После обедни, причастия, коронования <…> император приказал прочесть громким голосом Акт о престолонаследии <„Избираем Наследником, по праву естественному, после смерти Моей, Павла, Сына нашего большего, Александра…“>. Этот Акт был положен на алтарь в Успенском соборе» (Головина. С. 179–180).
5-го же апреля. Светлое Воскресение. Царская милость: 200 с лишком указов – «о пожаловании разным лицам чиновного и придворного мира земель и угодий с крестьянами, чинов и титулов княжеского, графского и баронского достоинства» (Клочков. С. 534). – «Во время коронации в Москве он роздал многие тысячи государственных крестьян важнейшим сановникам государства и всем лицам, служившим ему в Гатчине, так что многие из них сделались богачами. Павел не считал этого способа распоряжаться государственными землями и крестьянами предосудительным для общего блага, ибо он полагал, что крестьяне гораздо счастливее под управлением частных владельцев, чем тех лиц, которые обыкновенно назначаются для заведывания государственными имуществами» (Саблуков. С. 30).
5-го же апреля. Светлое Воскресение. Царская милость: манифест о запрещении крестьянских работ на помещиков по воскресным и праздничным дням и о равномерном разделении прочих дней недели «как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков» (ПСЗ. № 17909; см. также примечание 9).
На другой день после коронации «император и императрица на троне в Грановитой палате принимали поздравления» (Лубяновский. С. 115). – «Императору все казалось, что приходило слишком мало народу. Императрица постоянно повторяла, что она слышала от императрицы Екатерины, будто во время коронации толпа, целовавшая руку, была так велика, что рука у нее распухла, и жаловалась, что у нее рука не распухает. Обер-церемониймейстер Валуев, чтобы доставить удовольствие их величествам, заставлял появляться одних и тех же лиц под разными названиями» (
