Дэви | страница 47
Против уличных ватаг у меня был катскильский нож, но я так навострился исчезать из виду всякий раз, когда видел больше трех мальчишек вместе, что мне ни разу не пришлось использовать для самозащиты сталь. А это тоже неплохо, ибо если бы меня повесили, такое происшествие могло бы серьезно помешать написанию этой книги, и пусть даже вы не существуете, мне бы ни за что не хотелось, чтобы вы терпели такое лишение[12].
Но даже в лихорадке здравый смысл твердил мне, что я не могу показать Эмии золотой горн и рассказать ей о случившемся. Она ни за что не поймет, почему я не убил мута. Она будет деморализована одной мыслью о том, что рядом с городом живет мут. Как и многие женщины, она едва выносила само звучание слова «мут» — она бы скорее позволила крысе забраться по своей ноге.
Затем на какое-то время лихорадка заставила мое сознание покинуть этот мир.
Пока я писал эти строки, туман рассеялся. Час назад Ники позвала меня наверх — в ее глазах блестели слезы — и указала на зеленое пятно в двух-трех милях к юго-востоку. ока я смотрел, на остров, кружась, опустилась белая птица. Над ним не поднимается дым, спокойный день сверкает голубизной и золотом.
Пока сделаю лишь одно упоминание об этом. У нас легкий ападный ветерок, и капитан Барр намерен обойти остров кругом прижимаясь так близко к его берегам, насколько позволяет безопасность. Мы поищем бухты, течения, рифы, отлогие берега какие-нибудь признаки обитаемости. Да, самое главное. Миран да Николетта счастлива.
Я пришел в себя от того, что меня накрыли еще одним одеялом. Оно было теплым и мягким, и от него исходил девичий аромат Эмии — я имею в виду ее собственный, а не запах купленных духов. Должно быть, она принесла одеяло со своей собственной постели, а я, жалкий дворовый мальчишка, был недостаточно смел, чтобы убить мута, зато достаточно низок, чтобы обокрасть его.
Эмия говорила, но я не понимал: о чем. Наконец я вставил в череду приятных звуков ее имя.
— Ш-ш-ш, Дэви! — сказала она. — Как ты много говоришь! Будь хорошим мальчиком и позволь мне положить эту примочку… Да не дергайся ты так!
Ее голос был таким же добрым, как и руки, откинувшие одеяло и прижавшие пахнущую мятой повязку к моей коже — ее все еще немного щипало. Мне уже не было по-настоящему больно: я притворялся, что мне хуже, чем на самом деле, чтобы продлить нежные ухаживания.
— О чем ты только что болтал, Дэви? Ты сказал, где встает солнце, только сейчас ночь, ты же знаешь, так что, может быть, ты бредил, как я слышала про человека, у которого была оспа, и ему показалось, будто он падает с лошади, и он начал говорить: «Тпру, тпру!», и взаправду упал с постели, а на следующий день умер, ну, знаешь, замерз, подумать только, это был Мортон Симпсон, который женился на родственнице ма и жил на Каюга-стрит на углу у стапой школы…