Райком партии по позднему времени был закрыт. Егоров отправился в райотдел ОГПУ. Дежурный — молодой парень неприметной наружности с воспаленными от бессонницы глазами — выслушал его рассказ очень внимательно, кое-что записал, мельком глянул на нож и положил оружие в ящик стола.
— Да… Тут мне многое непонятно… Ну, не в том дело. Ты вот что, Егоров, шагай сейчас, отдохни, поспи…
— Куда шагать-то?
— А, ты же приезжий… Вот задача… Ага, вспомнил: тут неподалеку живет тетка одна. Вдова, с дочкой. Так она пускает постояльцев. Ты скажи, что я просил. Коноплев. Она меня знает. Да, у тебя ж и денег нету…
Дежурный полез в карман и вытащил мятую трешницу.
— Держи. Да бери, вернешь по прошествии времени… А завтра с утра сюда. Тут народ подойдет наш, займутся с тобой и разберутся, как положено. Понял?
— Понял. Скажи, Коноплев, быстро найдут его?
— У нас работа такая. Искать и находить. Чем быстрее — тем лучше. Ладно, иди…
Егоров поднялся, шагнул к двери.
— Постой-ка! Тебе, может, в больницу надо?
— Нет… Все в порядке.
— Ну, гляди… Вон, кровищи-то у тебя на пиджак натекло. Дойдешь? А то бойца пошлю, проводит.
— Да нет, спасибо. Говорю же — все в порядке. Будь здоров!
Дом, где принимали постояльцев, был большой — рубленый пятистенок в четыре окна по фасаду. Но строение ветшало. Это Егоров заметил, едва ступив на крыльцо. «Безмужняя хозяйка-то. Вот и некому починить», подумал Алексей, поднимаясь по шаткой подгнившей лесенке. Хозяйка — ее звали Анна — встретила Егорова в просторных сенях, сказала неприветливо: «Ночуй, раз пришел. Голодный, небось? Разносолов не жди, а щей в чугунке немного осталось. Заходи, чего стоишь…»
В комнате горела семилинейная керосиновая лампа. Анна вошла первой, повернувшись, и у Егорова непроизвольно приоткрылся рот: вдова была необыкновенно красива. Смугловатое, тонко очерченное лицо. Яркие губы. Темные брови ровными дугами. Густые стрельчатые ресницы. Чем-то это лицо напоминало изображения пресвятой девы на старинных иконах. Но не было в нем ничего мученического, ничего великопостного. Выразительное было лицо. И Егоров увидел, что Анна смотрит на него с брезгливым сожалением.
— Ох, и нескладный же вы народ, мужики… Где это ты так вывозился? И дождей вроде не было, а ты весь в грязище.
Только сейчас, в этой чистой и светлой комнате Алексей заметил, что и в самом деле был непристойно грязен. Он попытался объяснить, как все произошло, но вдова решительно прервала его.
