— Да уж поизмывался над ним Гитлер.
— Что ж, усё освободили?
— Не беспокойся, и тебе работы хватит… За речкой зацепился. Стреляет, собака, дыхнуть не дает.
— Эй, куда под технику прешь! С дороги, марш, марш, марш…
— Мне бы сойти тут, — робко сказала женщина, когда машина, выбежав на набережную Волги, свернула влево.
— Момент, — сказал усатый и застучал по кабине.
Опять пискнули тормоза, и машину поволокло юзом, опять из дверцы торопливо высунулась круглая голова шофера и опасливо вскинулась вверх.
— Тю, друг, больно ты слабонервный, — улыбнулся усатый. — Гражданку вот приземлить надо… Счастливого пути.
Женщина вылезла из кузова и побрела вдоль берега Волги, где, позабыв о правилах противовоздушной маскировки, густо шли наступающие части. Гордость города — красавец мост был взорван. Его центральный пролет свисал вниз, как оборванное кружево. Но саперы уже наметили вехами ледовую переправу. Наступающие, изгибаясь змейкой, пересекали реку и исчезали меж окутанных дымом развалин. Чтобы сократить путь, женщина перешла реку наискось, забралась на крутой откос берега и сразу очутилась на площади.
Здесь стоял старинный, екатерининской поры дворец, превратившийся в советское время в музей. Теперь здание напоминало театральную декорацию, небрежно вынесенную со сцены и кое-как установленную во дворе; сквозь закопченные проемы окон виднелись заиндевевшие вершины парка. Тяжело было смотреть на это. Женщина отвернулась и вскрикнула от неожиданности: по всей площади, примыкавшей к дворцу, выстроились ровные шеренги крестов, одинаковых, аккуратных сосновых крестов, на которых умелая рука тщательно вывела фамилии, имена, даты смерти, а кое-где той же черной краской изобразила железный крест, или два, или три. Площадь была безлюдна. Лишь один человек виднелся на ней.
Это был пожилой боец в шинели третьего срока, рукав которой перехватывала красная повязка. Винтовка висела у него за спиной. Он держал красный флажок.
Пораженная зрелищем странного кладбища, где кресты стояли как войска на параде, женщина бросилась к этому что-то задумчиво рассматривавшему человеку. Он поднял морщинистое, иззябшее до синевы лицо и флажком указал на развороченную снарядом могилу. Ядовито рыжел на снегу мерзлый, разбросанный взрывом песок, а на дне воронки виднелись четыре пары босых ног с пальцами и пятками, будто вырезанными из слоновой кости.
— Хитер фриц, — с зябкой хрипотцой произнёс боец. — Видишь, под одним крестом четыре жильца… Довоевались.
