– Тогда, – признала его жена. – Не знаю что, но что-то определенно произошло. Мы стояли почти вплотную друг к другу, в одних халатах. Прежде мы ни разу не были так близки. Разве что на кухне. Но это было совсем по-другому. Как будто я была не я. Я вся пылала, с головы до ног.
– А она?
– Бог ее знает, хотя вряд ли, конечно, – задумчиво ответила донья Лукреция. – Но я была сама не своя, это точно. Понимаешь, Ригоберто? Из-за самого обыкновенного испуга. Со мной сделалось что-то немыслимое.
– Такова жизнь, – произнес дон Ригоберто вслух в тишине спальни, уже успевшей наполниться утренним светом. – Таков огромный, непредсказуемый, чудесный и ужасный мир наших желаний. Любовь моя, ты совсем рядом и в то же время так далеко.
– Знаешь что? – сказала донья Лукреция. – Чтобы окончательно успокоиться, нам обеим не помешает немного выпить.
– Чтобы все печали как рукой сняло, – хихикнула горничная, следуя за хозяйкой в спальню. К ней постепенно возвращалось доброе расположение духа. – Знаете, мне, чтобы спокойно заснуть, наверное, придется напиться.
– Что ж, тогда давай напьемся. – Донья Лукреция раскрыла мини-бар. – Будешь виски? Ты вообще виски любишь?
– Я буду все, что вы предложите. Оставьте, я сама принесу.
– Не вздумай, – предупредила донья Лукреция из кабинета. – Сегодня я прислуживаю.
Она рассмеялась, и горничная охотно присоединилась. Руки доньи Лукреции дрожали, мысли путались, но она все же сумела наполнить виски два больших стакана, плеснуть в них немного минеральной воды и бросить по два кубика льда. Возвращаясь в спальню, женщина с трудом удерживала равновесие, словно кошка на натертом полу. Хустиниана присела в шезлонг. При виде хозяйки она поспешила подняться.
– Сиди, – остановила девушку донья Лукреция. – Только подвинься.
Хустиниана на мгновение растерялась, но тут же согласно кивнула. Сбросив туфли, она забралась в шезлонг с ногами и подвинулась к окну, освобождая место хозяйке. Донья Лукреция устроилась рядом. Подложила под голову подушку. Женщины поместились, но почти вплотную. Они то и дело соприкасались плечами, руками, бедрами.
– За что пьем? – спросила донья Лукреция. – За взбучку, которую получило это животное?
– За мою выдержку, – приободрилась Хустиниана. – Как дело не дошло до смертоубийства, сама не понимаю. Интересно, я проломила ему голову?
Девушка отпила немного и засмеялась. Донья Лукреция тоже захихикала, но в ее смехе отчетливо слышались истерические нотки.
