– Изобрази женщину с картины, – попросил Фончито медовым голоском. – Всего на одну секундочку, ну пожалуйста.
– Ты что это несешь?
– Раздеваться не надо, – перепугался мальчик. – Изобрази так. Понимаешь, это вопрос жизни и смерти. Ты ведь сделаешь для меня это огромное-преогромное одолжение? Ну пожалуйста, не будь такой упрямой.
– Можешь не упрашивать, ты же знаешь, она с радостью сделает для тебя все что угодно. – Вошедшая в столовую Хустиниана пребывала в отличном настроении. – Сеньора, у Фончито завтра день рождения, пусть это будет ваш подарок.
– Браво, Хустита! – захлопал в ладоши мальчик. – Вдвоем мы ее уговорим. Ты ведь сделаешь мне такой подарок, правда? Только придется разуться.
– Готова поспорить, ты хочешь полюбоваться красивыми ножками, – поддела Хустиниана, настроенная на редкость дружелюбно. Она расставляла на столе стаканы с кока-колой и минералкой.
– У нее все очень красивое, – простодушно ответил Фончито. – Пожалуйста, мамочка, не стесняйся. Если тебе неловко, мы с Хуститой тоже потом изобразим какую-нибудь картину Шиле.
Донья Лукреция еще размышляла, как бы построже осадить наглого мальчишку, как вдруг поняла, что улыбается, кивает, бормочет:
– Ладно, пусть это будет мой подарок, капризуля, – разувается и усаживается на диван.
Фончито отдавал ей распоряжения, словно режиссер кинозвезде. В присутствии Хустинианы она чувствовала себя почти в безопасности, хоть эта сумасбродка и решила ни с того ни с сего принять сторону мальчика. Однако присутствие свидетеля придавало этой сцене особую пикантность. Стараясь сосредоточиться на необычном деле – «Так?» – «Нет, спину прямее, вытяни шею, как курица, голову направо», – донья Лукреция откинулась на спинку дивана, согнула одну ногу и вытянула другую, подражая женщине на картине.
– Просто копия, сеньора.
– Не совсем, – возразил Фончито. – Чуть-чуть подними коленку. Дай я тебе помогу.
Упреждая ее протесты, мальчик сунул альбом Хустиниане, подскочил к дивану и схватил донью Лукрецию за ногу, там, где кончался зеленый чулок. Поглядывая на репродукцию, он помог мачехе принять нужную позу. От прикосновения тонких холодных пальцев женщину пробрала дрожь. Донью Лукрецию вдруг охватило пьянящее чувство, мучительное и сладостное одновременно. И тут она поймала взгляд Хустинианы. Смуглянка так и пожирала хозяйку глазами. «Она знает, что я чувствую». – Донья Лукреция готова была сгореть от стыда. К счастью, мальчик воскликнул:
