Отпустив жену, Андрей подступился было к дочери, к Наташе, радуясь, что хотя бы она осталась дома, никуда не уходит и не спешит. Но и с Наташей особо нежного разговора у них не получилось. Дочь не то чтобы дичилась его, но как бы не узнавала и не признавала в изможденном, худом мужчине с казенной палкой в руках своего долгожданного отца. За два года, что они не виделись, Наташа из девчушки-подростка, еще совсем по-детски, едва ли не по-детсадовски льнувшей к нему при всяком удобном случае, превратилась в настоящую невесту, в юную, очень красивую женщину. Андрей не знал, как с ней вести себя. Почему-то смущаясь и этой ее юности, и этой красоты, спросил первое, что пришло на ум, не главное и не совсем, наверное, обязательное после столь долгой разлуки:
– Как учишься?
– Хорошо, – односложно, не вдаваясь ни в какие подробности, ответила Наташа.
– Не болеешь?
– Нет, не болею! – и на этот раз не раскрылась и не вступила она с отцом в более пространный разговор.
Андрей собрался было подойти к ней, обнять, прижать к себе, как любил это делать, когда Наташа была совсем еще маленькой, но пока искал палку, пока приноравливался к подъему, теперь причинявшему ему немалую боль, дочь ушла к себе в комнату и начала играть там на пианино, должно быть, готовясь к занятиям в музыкальной школе.
Андрей и на дочь ничуть не обиделся. Отчуждение ее вполне понятно и объяснимо. Он был хорошим для нее отцом, но все-таки отцом на расстоянии, лишь в письмах да в недолгие дни краткосрочных отпусков. А в остальное время Наташа жила, в общем-то, сиротой, и эта сиротская жизнь, безотцовщина при живом, вечно воюющем отце давала теперь о себе знать. Но ничего, постарался утешить, успокоить себя Андрей, постепенно все сгладится, пообвыкнется, придет в норму, и они опять будут с Наташей в большой нерасторжимой дружбе, как были в те счастливые годы, когда она ходила еще в детский сад и в первые, начальные классы школы. Главное, что он вернулся живой. А могло быть и хуже, много хуже! Мог он вернуться домой, в эту квартиру, «грузом-200» с восковым венком и беретом десантника в изголовье.
Но, может, правда в другом, может, за долгие годы ежедневного ожидания «груза-200» Лена с Наташей смирились с этим, и потому встречают Андрея так неумело и холодно, еще не веря, что он вернулся все-таки живым. Андрей решил терпеть и надеяться на лучшее: время лечит раны и телесные, и душевные.
Но, увы, надеждам его не суждено было оправдаться. Жить они стали как-то странно: в отчуждении, словно между ними стояла неодолимая каменная стена.
