Рабочие быстро загрузили тележку.
Трудно, очень трудно было везти тяжелую тележку по узкой, низкой и неровной трубе. Мешала маска. Сперло дыхание. Потели очки, то и дело их надо было протирать. Несколько камней с грохотом полетели на землю
Шариф поставил фонарь и с трудом забросил камни на тележку. Почувствовал острую боль в руке. Тыльная сторона ладони кровоточила. Рана была неглубокой, но в нее попала едкая пыль. Он поднял руку; чтобы кровь скорее свернулась.
На глазах выступили горькие слезы. Как он проклинал про себя эти камни, ящики, тележку, пещеру, подлых людей, которые жили здесь.
Слезы принесли какое-то облегчение… Но разве слезами поможешь горю? Его ждет больной Махмут. У них есть тайная надежда — Дорога Свободы. Она ждет, чтобы Шариф и Махмут открыли ее.
Шариф протер маску и снова взялся за работу…
АНДРЕИ СТАНОВИТСЯ ОТКРОВЕННЫМ
Махмут открыл глаза. В «берлоге» пусто и тихо.
Значит, Шариф все еще не приходил Куда его увели?
Махмут хотел подняться и не смог все тело сковывало бессилие.
Во рту было горько и сухо. Он толкнул дверь ногой и громко простонал
— Пить!..
Скоро он услышал за дверью кашель Андрея
— Проснулся? А зачем кричишь? — спросил Андрей и поставил на пол кружку с чаем — Пей!
Чай был еще теплый. Махмут залпом выпил всю кружку.
— Вот обуза! — сердито прохрипел Андрей. — Им только пить да жрать…
Холодной, костлявой рукой он потрогал лоб Махмута.
— Ага, температуры уже нет! — воскликнул он, словно радуясь выздоровлению Махмута, и, помолчав, прибавил: — Кто вас заставил сюда ехать? Эх, вы!.. Здесь не только такие сопляки пропадают, но и взрослые… Еле-еле душа в теле!
— Дядя Андрей, — участливо, совсем по-детски произнес Махмут. — В молодости вы, наверно, были очень крепкий, здоровый?
— Хэсрэт,[5] — вдруг заговорил Андрей по-башкирски, — таких, как ты, кидал десятками одной левой рукой!
Удивленный тем, как правильно Андрей произнес башкирские слова, Махмут приподнялся, внимательно посмотрел на него. Свет падал на Андрея сзади, поэтому лицо его было в тени. Однако нетрудно было понять, что его взволновали какие-то воспоминания.
— Агай![6] Ты — башкир, да?
— Тебе-то что? Не все ли равно?.. Ты же щенок! Дать тебе один раз, и все!.. А я… Меня вели под конвоем. Двое. Вооруженные. А у меня ничего нет. Но… обоих! — У Андрея сжались кулаки, в глазах блеснул диковатый огонек. — Ахнуть даже не успели. А я… Ищи ветра в поле… А когда я добрался до белых!.. Вот была жизнь! Деньги!.. У-у-у! Рестораны! Девушки!.. Тебе такое даже во сне не может сниться…
