Дети наблюдают за Траном, пока их матери роются в кучах манговой кожуры и шкурок тамариндов с наклейками «Чистых Калорий» и «РедСтар» в надежде найти кусочки фруктов без цибискозных пятен, lllmt.6… Или это 111 mt.7? А может, mt.8? Когда-то Тран мог определить по пятнам конкретный вид цибискоза, которым заражен продукт. Он был способен предсказать, погибнет ли урожай, знал, испорчен ли семенной фонд нового. Своим успехом он был обязан этому знанию: клиперы Трана пускались в плавание, груженные только здоровыми семенами и «чистыми» продуктами питания. Но все это было вечность назад.
Трясущимися руками он раскрывает мешок и достает одежду. Откуда эта дрожь? Возраст или волнение? Чистая одежда. Дорогая. Белоснежный льняной костюм богача.
Вещь не всегда принадлежала Трану, но, завладев ею, он бережно хранил ее. Как раз для такого случая. Не продал, когда положение было особенно отчаянным, не надел, когда тело прикрывали лохмотья…
Балансируя на одной ноге, он натягивает брюки; торопливо застегивает рубашку. Внутренний голос подгоняет, твердит, что время уходит.
— Собираешься продать? Будешь расхаживать тут, пока кто-нибудь с достаточным количеством мяса на костях у тебя его не купит?
Тран поднимает взгляд — хотя нужды нет, ему знаком этот голос. И все равно смотрит, не может удержаться. Прежде он был тигром. Теперь — запуганная мышка, которая шарахается в тень при первом признаке опасности. И вот перед ним Ма. Сияющий, раскормленный, пышущий здоровьем, с ухмылкой на лице.
— Смотришься, как манекен в «Палаван Плаза».
— Не знаю. Для меня там слишком дорого. — Тран продолжает одеваться.
— Да? А костюм как из бутика. Где взял? Тран молчит.
— Да брось, кого тут дурачить? Размер больше твоего раз в десять!
— Не всем же быть толстыми и везучими, — шепчет Тран.
Он что, всегда шептал? Всегда был размазней, крысиной падалью, едва ворочающей языком и кряхтящей при малейшем усилии?! Вроде бы нет. Но слишком тяжело помнить, каким должен быть рык настоящего тигра. Он повторяет, пытаясь совладать с голосом:
— Не всем же быть везучими, как Ма Пин, который живет в пентхаусе, под боком у самого Навозного Короля.
Это не рык. Это шорох тростника.
— Везучими? — Ма хохочет. Такой молодой. Такой самодовольный. — Я заслужил. Не ты ли мне всегда говорил, что удача и успех — это разные вещи? Что люди сами творят свою судьбу?
Он снова смеется.
— А на тебя посмотреть… Тран сжимает зубы:
— Да те, кто лучше тебя, — пали. Все тот же жалкий шепот.
