— А где его остановка? Стоп!
Этого уже никто не понимал. Проверенная поговорка «Язык до Киева доведет» явно давала осечку.
После долгих колебаний я решился сесть в такси. Решился, потому что не представлял, сколько надо заплатить, чтобы доехать до Колизея. У меня была всего тысяча лир, эти деньги, предназначенные на мелкие расходы, нам выдали, как только мы прилетели в Италию. Можно было еще занять у Скачкова — я не догадался.
Очутившись в машине, я произнес единственную итальянскую фразу, которую знал:
— Грацио, синьор, Колизей! Рус! СССР, компрене?
Таксист широко улыбнулся и кивнул. Затем спросил:
— Рус — коммунист?
— Нон, — ответил я. — Пока нон!
Некоторое время мы ехали молча. Потом шофер торжественно сказал;
— Рус карашо!
Я ответил:
— И итальян карашо!
Он рассмеялся.
Я вдруг почувствовал, что способен сейчас объясниться даже с китайцем — столько во мне было желания разговаривать. С трудом подбирая слова, я принялся объяснять шоферу, с кем он говорит:
— Спорт! Я Олимпийские игры, спорт, компреве?
Он закивал.
— Прыг, прыг! Нет, это вам не понять… Бег! — Я изобразил его. — Потом пум! — И показал на пальцах, как перелетаю через планку. — Ясно?
— Си, си! — обрадованно понял водитель. И произнес — Ник Джемс!
— Точно! — воскликнул я. — А я, — я ткнул себя в грудь, — Буслаев! — И вдруг похвастался: — Ника Джемса я пиф-паф! — Жестом я показал, что мне ничего не стоит победить его.
— О-о! — почтительно протянул таксист. Затем обернулся ко мне, переспросил: — Буслай?
— Буслаев! — поправил я водителя, И по слогам повторил: — Бусла-ев!
Шофер пожал плечами, показан, что никогда не слышал такой фамилии.
Мне сразу стало неловко за свое хвастовство. Как-то вырвалось само собой — я вовсе не собирался обыгрывать Ника Джемса. Было еще рано.
Взглянув на счетчик, я забеспокоился. Там нащелкало уже 540 лир.
Я спросил с тревогой:
— Колизей? Скоро?
Шофер что-то ответил, я ничего не понял. Я вдруг испугался, что не смогу вовремя вернуться на собрание — у меня не останется денег на обратную дорогу. Я решил ждать до 650 лир. Если до этого времени такси не подъедет к Колизею, мне придется выйти и возвращаться в олимпийскую деревню на автобусе. Цена билета на этот вид транспорта колебалась в пределах 150–200 лир. Я напряженно наблюдал за счетчиком.
Выбило 650, потом 655, 670… Автомобиль продолжал ехать, за окном мелькали здания, фонтаны, памятники, а я все молчал, потому что не мог придумать причину, которая бы объяснила водителю мою неожиданную остановку. Меня сковывала идиотская стеснительность. Не вообще, а именно перед иностранцем. Что он обо мне подумает? Наболтал, нахвастался, а самому нечем платить.
