— Меньше, чем эти фонари?
— Гораздо.
— Меньше, чем лампы в теплицах?
— Куда там.
— Меньше, чем дневные светильники?
— Ни в какое сравнение не идет.
Малыш задумался.
— И от них не было никакой пользы?
Он привык к тому, что все вокруг так или иначе служило полезной цели, было на строжайшем учете — тепло и свет особенно.
— Никакой, сынок, — рассеянно отозвалась мать.
— Все равно… — малыш вздохнул. — Это, наверное, было красиво.
— Не знаю. Уже давно нет тех людей, которые их видели. Там их было много.
Она неопределенно махнула рукой в сторону тусклого зарева над горизонтом, в котором льдисто обозначались бессчетные прозрачные остовы теплиц. От светящегося облака уходил в зенит тонкий, еле различимый лучик. Слегка журчала вода — в теплицах включили дождь.
— А что это? — Малыш спросил о лучике.
— Это наш инверсионный след, — ответила мать механически.
— Инве… инне..?
— Этот след мы оставляем за собой, когда летим в пустоте.
— Но мы же никуда не летим!
Малыш рассердился. Он подумал, что его дурачат, такое случалось.
— Тебе так кажется, малыш. На самом деле мы летим. С ужасной, огромной скоростью. Мы на это тратим почти всю свою энергию. И все, наверное, зря.
В голосе ее малыш уловил привычную, сдерживаемую горечь — горечь взрослого человека.
— Почему — зря? И зачем нам лететь? Нам ведь и так хорошо.
— Нет, маленький. Мы улетели, чтобы спастись. Там, где мы были раньше, все должно было погибнуть — солнце, звезды, весь мир, все-все.
— О-о! Мы вовремя убежали?
— Да, малыш. Но теперь у нас на исходе энергия. А нужно добраться во-он до того пятнышка. Оно называется Вторая метасистема.
Мальчик увидел над кровлей дома бесплотное струение света.
— Мы на полпути туда. Вся наша энергия уходит на движение — вот почему вокруг так холодно и темно. И теперь некоторые люди думают, — а может, не надо вообще лететь?
Женщина вдруг поймала себя на том, что рассказывает сыну о серьезных, малопонятных вещах.
— Они говорят — давайте прекратим ускорение, нам все равно не достичь светового порога. Давайте сделаем небольшое солнце, вроде того, что взорвалось там. Его хватит на тысячи лет. Поживем как люди, а не как кроты.
— Солнце? Это, наверное, хорошо?
— Хорошо, сынок, но тогда мы не долетим. То есть долетим, но слишком поздно. Солнце выгорит, и здесь, на Земле, тоже все остынет. И туда долетит одна лишь мертвая ледышка.
Светлое пятнышко все так же неотступно стояло в высоте.
— А там?
— А там прекрасно, малыш. Это молодая вселенная, полная ослепительных, горячих звезд. Мы выберем себе хорошее солнце, с привольными зелеными планетами, будем жить там, позади останутся эти столетия тьмы. Мы не погибнем…
