— Так, всем здрасти! — произнесла Эллада, войдя в студию, но перед этим жестоко хлопнула дверью с надписью — Тихо! Прямой эфир! — у молодого человека перед носом.
— Эллада Станиславовна, Эллада Станиславовна, — затараторил помощник режиссера, бегая перед ней, как мелкая, назойливая собачонка, — у нас изменения в эфире. Тут должен был быть Бабаярский, но…
— Я знаю, кто должен был быть! — нервно огрызнулась телеведущая, подставляя лицо под пушистую кисточку гримерши.
— Но, он не приехал, — торопливо продолжил помощник, высовываясь из-за гримерши как подглядывающий в женской бане, — и вместо него трое… вернее двое. С холодильником!
— С чем? — Эллада раскрыла глаза так широко, как только могла. Впрочем, из-за пластической натянутости кожи это было абсолютно незаметно.
— Холодильник у них. Они с ним пришли.
— Кто они? Бизнесмены что ли? Кто их поставил в эфир?
Помощник закатил глаза к потолку, объясняя что приглашенных проангажировали на самом высоком уровне.
— Так-к… — задумалась телезвезда, — А о чем говорить с ними? — она растерялась, абсолютно не чувствуя в себе сил вести передачу спонтанно.
— Вот, — затрепетал помощник, — вот вопросики.
Эллада приняла из рук вертлявого молодого человека карточки. Тут над входом зажглась красная лампочка, означающая, что эфир вот-вот начнется. Вознесенская посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась пластмассово и выскользнула в студию. Прожектора освещали просторный зал, где стояли диванчики для гостей, сверху горело табло отсчитывающее время до начала передачи. Студия, как всегда была полна людьми, почитающими за счастье быть участниками столь великого действа, как ток-шоу Эллады Вознесенской «Вечера с Элладой». Лица их сверкали счастьем. Сотнями глаз они как бандерлоги пожирали своего кумира в сиреневом костюмчике на высоких каблуках.
Эллада окинула аудиторию привычным, полным любви ко всякому зрителю, натренированным взглядом, нежно взяла в руки свой микрофон, который почему-то всегда напоминал ей нечто другое, а именно то, что ей обычно так же нежно приходилось брать в ручки и подносить к лицу, сидя на корточках возле, своего заслуженного, и приблизила его к пухлым, блестящим помадой, губам.
Тут табло отсчитало положенные секунды, и в мониторах раздался голос режиссера, требовательный и звонкий как разбившееся блюдце.
— Внимание! Эфир!
На табло загорелась надпись «Аплодисменты», и под музыку, ставшею гимном для многих телезрителей, Эллада улыбаясь вышла в свет софитов. Зрители как дрессированные пингвины, загипнотизировано глядя на табло, хлопали ручками-ластами, и Эллада, купаясь в этом плеске и получая почти сексуальное удовольствие, начала:
