…Оба, и отец, и сын, смотрели на загипсованную ногу. Она опять так чесалась, что Кафар не находил себе места. Он прекрасно понимал, что царапай, не царапай сверху, хоть все ногти обломай, а все равно это не поможет; но остановиться он уже не мог — так он все-таки хоть что-то предпринимал, чтобы утишить зуд. А зуд, казалось, наоборот, становился еще сильнее.
Махмуд взял в руки его ступню, принялся массировать оставшиеся открытыми пальцы. Они были совсем зелеными, холодными как лед.
— Это все от гипса. Очень сильно сверху стянул профессор, вот кровь в пальцы и не поступает. — Кафар захотел пошевелить ими, но ничего у него из этого не вышло, пальцы были неподвижны. — Не понимаю, почему он не снимает эту гадость! Ведь сам же сказал вчера, что последний рентгеновский снимок очень хороший, кость срослась правильно.
— Ничего, папа, через несколько дней снимут с тебя гипс…
— Вчера профессор Муршудов то же самое мне сказал. Говорил, что пока не решается снимать, рано. Боится, как бы от ходьбы снова кость не разошлась…
— Наверно, он прав. Ему же виднее… — Махмуд, не находя в себе сил посмотреть отцу в глаза, продолжал осторожно растирать его мертвенно-зеленые пальцы, хотя Кафару этот массаж не приносил никакого облегчения. — Профессор вообще-то хороший человек… Что ты собираешься… — Махмуд запнулся на полуслове, испугался вдруг, что отец может обидеться. Кафар все понял и сам договорил за сына:
— Да, ты прав, они все очень неплохие люди. И профессор, и сам академик, и жена его Гемер-ханум. Ведь они же не нарочно сбили меня, верно? Просто несчастный случай… Честно говоря, мне теперь даже неудобно перед ними. Они столько внимания проявляют, столько заботы, что просто неловко. Я уже сколько раз говорил твоей матери: хватит, не принимай больше от них продуктов. Нет, ничего не хочет слушать. Я уже и профессора несколько раз просил об этом, по секрету тебе скажу. Но и он меня не слушает. Похоже, что и они тоже твоей матери боятся.
Оба усмехнулись.
— Ну что за незадача такая со мной приключилась! Столько лет в городе живу, в самых оживленных местах улицу переходил — и ничего. А тут, в своем тупике, у самых дверей и, пожалуйста, — угодил под машину! Видно, так уж мне суждено было, где-то должен был попасть под колеса! Хорошо еще, что рядом с домом, что травма небольшая. Верно говорят: чему быть, того не миновать. Ни за что не миновать!
Кафар говорил все это, а сам прекрасно понимал, что оба они — и он, и сын — сознательно оттягивают какой-то более важный разговор. Ведь неспроста же Махмуд пришел к нему в такое позднее время, дождавшись, пока уснут мать и сестра; значит, сыну от него что-то нужно.
