– Свобода! – вдруг закричала Катя и, подняв руки вверх, запрыгала в разные стороны, точно душевнобольной заяц. – Свобо-о-да!
Федор остановился и, давая возможность наследнице сделать вокруг него почетный круг ритуального танца, замер.
– Свобода! Да здравствует равенство и братство! Да здравствует мир во всем мире!
Она закинула голову назад и закружилась на месте. Море, деревья, песок – все мелькало и сливалось в сплошную бежево-зеленую полосу. В полосу радости и счастья.
– Осторожно! – воскликнул Федор, когда, качнувшись, Катя потеряла равновесие. Он быстро шагнул вперед и взял ее за руку. – Упадешь же, Ольга…
В ушах у Кати сразу зазвенело, а потом, наоборот, стало абсолютно тихо. Как он ее назвал?.. Как?..
– Не беспокойтесь, я твердо стою на ногах, – резко сказала она и выдернула свою руку из его руки.
Нестерпимая обида захлестнула душу. И резко стало холодно…
– Катя, я…
Федор и сам не мог понять, как у него вылетело это имя – сейчас он не думал об Ольге и тем более не ассоциировал одну девушку с другой. Но у него была своя размеренная, привычная жизнь, и эта жизнь предательски вылезла на поверхность. Эту жизнь он не собирался менять так быстро, да и незачем было ее менять – никто не желал впускать его в свое сердце, и никто не собирался стучаться в его душу. Ну так что… все по-честному? Федор стиснул зубы и попытался отодвинуть в сторону вспыхнувшее чувство вины, но сделать этого не смог – что-то мешало, что-то скребло…
– Не надо ничего объяснять. Мне это не интересно! – выпалила Катя, развернулась и побежала на свою половину острова. Тук-тук-тук, тук-тук-тук – учащенно билось сердце, а в глазах уже блестели слезы…
Первая запись в дневнике (листок вырван, аккуратно сложен и спрятан на дно чемодана):
«Мне хочется плакать – долго и сильно… Я чувствую себя совершенно беспомощной и глупой. Почему… почему так обидно? И зачем я вспылила, зачем убежала?.. Почему не перевела все в шутку, мне же абсолютно все равно, что творится в его душе – кого он любит и с кем встречается.
Да может быть, Ольга – это вообще его домработница!!!
Глупо, как же глупо!
И стыдно…
Хотя мне стыдиться нечего. Не-че-го! И пусть он думает, что хочет – мне это безразлично!
Он чужой человек. Чужой.
Как теперь с ним себя вести?
Теперь он считает…
Неужели я…
Нет.
Нет, нет и еще раз нет!»
Вторая запись в дневнике – каждая строчка подчеркнута, а текст обведен почти ровным овалом:
«Я пойду учиться и стану самой умной.
Я буду работать от зари до зари.
