— А разве не все умные люди порядочны? — спросил Френк.
— Увы, нет. — Мюллер улыбнулся. — Разве вы еще не сделали этого элементарного, но важного открытия?
— Я просто над этим не задумывался.
— Значит, вам легко живется, — сказал Мюллер и повернул ручку радиоприемника. Тот умолк. — Вы любите Бетховена?
— Иногда. Когда я учился в университете, мне приходилось играть в джазе. Идемте, я хочу с вами кое о чем проконсультироваться.
Склонившись над письменным столом, они до двух часов ночи писали уравнения, рисовали графики, подсчитывали эффективные сечения реакций. Они то с жаром спорили, то приходили к соглашению и вместе смеялись над своими заблуждениями.
— С этим можно возиться до бесконечности! — весело воскликнул Френк. — Скажу вам откровенно, голова у вас работает отлично. Это правда.
— Ради бога, не завидуйте. Может быть, поэтому я сюда и попал.
— Черт возьми, а ведь верно! Да ладно. В конечном счете, большая физика — увлекательная вещь.
— Хорошо. Возьмите сигарет на дорогу.
2
— Ваш теоретик не дает того, что нам нужно, — объявил Семвол, когда Френк вошел к нему в кабинет.
— Ого, вы начинаете вникать в существо теоретической физики? Вам ли судить, делает или не делает теоретик то, что мне нужно?
Френк уселся на край стола и посмотрел на Семвола сверху вниз.
— Я утверждаю, Долори, он или не такой талантливый, как вы думаете, или просто хитрит. — Сколько времени прошло с тех пор, как вы поставили ему задачу рассчитать способ или метод, или как вы его там на своем собачьем языке называете, хранения антивещества?
Френк слез со стола. Немного помолчав, он сказал:
— Около месяца назад.
— И что он сделал?
— Многое.
— Что конкретно он предлагает? Нам не нужны теории, нам нужны камеры.
— Пока ни один из рассмотренных случаев не дает желаемого результата. Хранилища получаются неустойчивыми.
— Н-да… Может быть, он действительно не знает, как это сделать, или… Впрочем, сейчас все станет ясно.
Он протянул Френку большой желтый листок бумаги, перегнув его пополам.
— Читайте то, что внизу. Остальное вас не касается. Френк взглянул, и на его лице изобразилось крайнее изумление.
— А теперь рассказывайте, что значит вся эта тарабарщина, — потребовал Семвол повеселевшим голосом.
Френк громко присвистнул.
— Здорово! А какого дьявола здесь такая огромная магнитная проницаемость? Стоп. Да ведь такая, проницаемость у железа! Причем тут железо!
— Причем, Френк, тут железо? — наклонившись через стол, спросил его Семвол.
