– Да! – не раздумывая, ответила Соня. Глаза ее блестели в полутьме.
Митя снова обнял ее – даже не обнял, а сгреб в охапку, поскольку острота момента сделала его неуклюжим.
– Только не обещайте мне ничего! – счастливо пробормотала Соня, уткнувшись ему лицом в плечо. – Я слышала, мужчины часто не сдерживают своих обещаний… Митенька, если ты передумаешь, я никогда не упрекну тебя.
– «Ты»?
– Да, ты…
– И ты! – Он поцеловал ее в нос. – Ты, ты, ты…
– Послушай, Митя… – нерешительно произнесла она.
– Что?
– Приходи к нам в следующую субботу, я представлю тебя родителям! Да, точно. Как все просто… Придешь?
– Обязательно! – согласился Митя. – Надеюсь, Петр Глебович не выставит меня за порог…
– Ну что ты! – неуверенно пробормотала Соня.
Они стояли, прижавшись друг к другу, и ни за что не хотели расцеплять рук. Лишь только то обстоятельство, что их могли застать в любой момент, заставило Соню и Митю покинуть это место.
– Сначала иди ты, а потом я…
В зале, среди света и музыки, они снова встретились.
Вальс, мазурка, венгерка, испанка, полька… Нестерпимо блестел натертый пол, кружились пары, улыбались разгоряченные лица.
Мелькнул в толпе Макс Эрден в обнимку с какой-то толстой гимназисткой, лихо кивнул Мите с Соней, а потом умчался дальше.
– Так хорошо! – восхищенно прошептала Соня. – Даже плакать хочется…
– И тебе? – засмеялся Митя. – Будет забавно, если мы оба сейчас начнем рыдать!..
В следующую субботу он отправился к Венедиктовым.
– Ты, брат, главное, не пытайся из себя ничего представлять, – перед тем поучал его Эрден. – Некоторые люди от волнения начинают вести себя так, словно они на сцене спектакль разыгрывают. Я не я, а какой-то совершенно другой персонаж, более значительный и важный… И тем сразу портят впечатление о себе.
– С чего ты взял, что я волнуюсь? – насупился Митя.
– Это и слепой заметил бы! Будь самим собой. Помнишь, мы говорили как-то о равноправии? Не думай о том, что ты чем-то хуже этих людей, что ты недостоин Сонечки, что ты менее значителен, чем есть на самом деле… Я тебя сто лет знаю – ты хороший человек, ты имеешь право на счастье. Оно у всех есть, это право!
Но Митя все равно продолжал волноваться.
И было из-за чего – приняли его у Венедиктовых довольно сдержанно.
Атмосфера в доме у Никитских ворот была совсем иной, нежели в других знакомых Мите домах. Взять тех же Бобровых, например. С утра до вечера толкутся люди, шум, гам, смех, неиссякаемой рекой льется чай и тоннами поглощаются пирожные, добрейшая Анна Леонидовна тщетно пытается навести порядок, отец семейства вообще ни во что не вникает… Все мило, безалаберно и очень весело, как и во многих других московских семьях.
