Месяц он валялся в лазарете и, конечно, запустил учебу. Так что пришлось корпеть над учебниками – топография, фортификация, тактика, химия, военная история…
А в конце зимы, незадолго до Великого поста, Макс Эрден прибежал к нему:
– Алиханов, пляши! Твоя Сонечка будет у нас на благотворительном балу. Я узнавал – в нем участвует гимназия Каретиной.
– Врешь! – побледнел Митя.
– Ей-богу!
В самом деле, Александровское училище время от времени устраивало балы, и на них приглашались ученицы старших классов московских гимназий. Эти балы всегда пользовались большим успехом у девиц. Ну как же – юнкера и офицеры, в военной форме, подтянутые и мужественные… Штатские такого впечатления не производили. Кроме того, юнкеров учил танцам сам Манохин, выступавший когда-то в Большом театре, и почти все они были превосходными танцорами.
Митя ждал этого дня не просто с волнением, а с какой-то внутренней дрожью – так он хотел увидеть Соню.
В субботу перед тем Митя вышел в город в первый раз после болезни. Стояли морозы, на перекрестках улиц по распоряжению градоначальника жгли костры для обогрева прохожих.
Митя остановился перед одним из них, протянул к огню ладони. Дрова горели в цилиндрических решетках из железных прутьев. Эти дрова поставляли соседние домохозяева, иногда их сбрасывали с проезжающих мимо возов.
Неподалеку стоял заиндевевший величественный городовой, следил за порядком. У костра с другой стороны грелся бродяжка в рваной одежде, у ног его дрожала тощая ободранная собака с поджатым хвостом. Иногда у костра ненадолго останавливались прохожие, чтобы погреться.
«Как странно… Пройдет всего несколько дней, и я ее увижу. А если она не придет? Господи, сделай так, чтобы она пришла!»
На город медленно спускались фиолетовые сумерки.
– Господа, купите газету! Сенсационная история – ревнивая жена обливает свою соперницу серной кислотой! Жуткие подробности семейной драмы, от которой стынет кровь в жилах!.. – кричал на углу разносчик газет.
Митя постоял еще немного у костра и вернулся в казармы. Гулять ему совершенно расхотелось, он думал только о Соне, о том, увидит он ее или нет.
…Сначала он не понял, что это она. В белом платье на голубом чехле, с широким атласным бантом, завязанным сзади на талии, с румянцем на скулах и серьезным, тревожным взглядом, который метался из стороны в сторону. Но это была она, Соня. «Неужели меня ищет?..»
Митя пробился к ней через толпу.
– Барышня, вы танцуете кадриль? – склонился перед ней прапорщик из первой роты.
