Роскошный ужин протекал так же, как и все другие ему подобные, вытянутые от важности лица лишь слегка наклонялись над тарелками, над столом висел гул голосов, в котором можно было разобрать какие-то малозначащие фразы о погоде и льстивые возгласы в адрес горячего блюда и закусок.
— Уолли, я недавно приобрел несколько работ Энн Грэм. Вы, случаем, не думали провести ее выставку в вашей галерее на Уорт-авеню? — как бы невзначай спросил Декстер, слегка подвинувшись, чтобы официант мог забрать тарелку.
— Мой друг, я неоднократно пытался заполучить ее, но на нее такой спрос, что пока у меня ничего не вышло.
Декстер вспомнил обнаженные плечи Энн и ее фигуру в черном вечернем туалете. Да, эта женщина продолжала оставаться загадкой для него. Казалось, она принадлежала всем — и никому.
От десерта Декстер отказался. Он был убежден, что к ликеру можно подавать лишь контракты на подпись.
— А знаете, я видел Энн. Грэм в Белом доме, — вдруг вступил в разговор старый сенатор. — Она встречалась с сыном вице-президента. Похоже, у вице-президента появились виды на то, что она станет его невесткой. — Он затянулся своей облегченной сигареткой и продолжил:
— Кажется, он от нее без ума.
Все же ее предшественницы казались вице-президенту партией, недостойной его сына; как-никак семья великих политиков.
Декстер изобразил на своем лице подобие улыбки.
Большинство гостей продолжали сидеть и болтать так, ни о чем, что было обычным финалом любого ужина, но кое-кто, ссылаясь на, дела, уже готовился уходить. Когда яхта причалила к берегу, яркая толпа спустилась по мосткам.
Декстер проводил гостей, после чего молча взял за руку Андреа и повел ее вниз, в библиотеку. Он нажал на кнопку, скрытую за портьерами, перегородка отодвинулась, и перед ними открылась потайная комната, освещенная неярким светом. Там на стеллажах из красного дерева выстроились сотни альбомов с порнографическими фотографиями — садомазохизм, гомосексуалисты, секс с животными, секс с детьми. В ящиках лежали кучи каталогов, рекламирующих резиновые члены и влагалища. За стеклянными дверцами некоторых полок находились шпоры и кнуты, сделанные из самой качественной кожи.
Лицо Андреа оставалось все таким же высокомерным и отрешенным от действительности, но соски ее грудей напряглись, и это было заметно под ее светлой сатиновой блузкой.
Декстер грубо схватил ее за грудь, опустил на колени, высвободил из брюк свой член, сунул ей в рот и так же грубо приказал:
