— Пойдем заберем ее. Сейчас ночь, никто не увидит.
— Стойте, ребята, — вмешался Марио. — В первую очередь посмотрите, есть ли на ней лента. Такая черная ленточка, намотанная на две катушки. И еще, кроме машинки, мне нужна бумага, обыкновенная белая и черная, тоненькая такая, и если ее потрогать, то с одной стороны она пачкает. Все это должно быть в ящичке под машинкой.
Загибая пальцы, Перчинка повторил вслух все, что нужно было взять, и поднялся с земли.
— Через полчаса мы вернемся, — сказал он. Чиро и Винченцо тоже встали.
— Нет, ты оставайся здесь, — приказал Перчинка, обращаясь к Чиро. — И гляди в оба, если придут.
Чиро вернулся к Марио.
— Ты мне расскажешь?.. — шепнул он.
— О заводе? Да, да, я же обещал.
— Ну, мы пошли, — сказал Перчинка и направился к выходу.
— Подождите, — крикнул им вслед Марио.
Ребята остановились. Марио достал из кармана огрызок карандаша и грязный клочок бумаги, что-то написал на нем и протянул бумагу Перчинке.
— Вот, — сказал он, — положи это на то место, откуда возьмешь машинку.
— А что это? — спросил удивленный Перчинка.
— Я объясняю тут, что машинку мы не украли, а просто реквизировали и отдадим при первой возможности.
Ребята весело засмеялись.
— Вот это да! — не переставая смеяться, воскликнул. Перчинка. — И тут даже подпись есть?
— Конечно, — подтвердил Марио.
Затея с распиской показалась Перчинке просто чудачеством, и он снова подумал, что этот Марио, пожалуй, действительно немного не того. Но все-таки в нем было что-то, располагающее к доверию, да и рассказывал он интересно.
— Ладно, — сказал мальчик, зажимая записку в кулаке, — я ее положу. Только знаешь, все это ни к чему. Так уж у нас повелось: что найдешь в разрушенном доме, то твое.
— А разве это справедливо? — возразил Марио. — Ведь если мы хотим победить, то должны быть справедливыми. Согласен?
Однако с этим Перчинка, как видно, не был согласен. Пожав плечами, он бегом направился к выходу и, как только вышел из светлого круга, очерченного слабым пламенем свечи, сейчас же исчез, словно растворился в темноте подземелья.
Марио растянулся на своей соломенной постели в углу, Чиро устроился рядом и сейчас же спросил;
— Ну, будешь рассказывать?
Марио улыбнулся. По совести говоря, ему и самому доставило бы удовольствие вспомнить то время, когда он был совсем еще молоденьким парнишкой и только-только узнал, что такое конвейер и как обрабатываются детали. Он не спеша начал рассказывать мальчику о производстве, и часто та или другая техническая подробность воскрешала в его памяти воспоминание о каком-нибудь событии, иногда совсем незначительном. Он и не подозревал, что так свежи еще некоторые воспоминания, так бередят душу картины прежней жизни, той жизни, которая, как он думал, навсегда забыта и погребена в тайниках его памяти, но которая представлялась ему сейчас потерянным раем. «Уж не жалею ли я о том, что отказался от всего этого?» спрашивал он себя, однако предпочел не отвечать сейчас на этот вопрос.
