- Ну да, ты же у нас мужчина, вот ты и не плачешь. Пойду, умоюсь.
Настроение у меня резко падает. Не плачешь! Вчера... И тут на меня накатывает тяжкий ужас. Настолько тяжкий, что я, не выдержав этой тяжести, падаю на диван. Жутко мне делается, но не оттого мне делается жутко, что вчера случилось, а оттого, что могло бы случиться! А если бы я вчера дверь эту гадскую, на крышу, которая, если б я её успел раньше открыть, чем Мишка этот поднялся ко мне? А если бы он, вообще, не стал бы подниматься? Тогда-то что? Ведь спрыгнул бы я! А мама тогда бы как, а? Псих! Тряпка сопливая! Истеричка. Так, всё, спокойно. Не было ничего, забыли. Нет, постой, это что же получается? Получается, мне вчера Мишка этот жизнь спас? Ни фига не получается! Если бы не он, ну не они, точнее, то ничего бы и не было, ни того, что в подсобке, ни крыши бы этой не было. Но ведь он всё-таки поднялся, искал меня по подъезду и нашёл, и ведь, как ни крути, не спрыгнул с крыши я вчера только потому, что он вовремя появился. А Мишка... Блин, запутался я...
- Мам, ты кушать будешь? А почему? А я пошёл тогда сочинение писать. Поможешь творить? Ну, сам, так сам.
Для сочинения я всегда выбираю свободные темы. Свободные-то они свободные, да только писать надо про то, про что сказано. "Подвиг Красной Армии". Делов то. Вспомним парочку дедовых рассказов, лучше про Гражданскую. Крови только, чтобы поменьше, а то у деда про войну как-то... Кровь, вши, кровь, тиф, кровь, грязь, и снова кровь. Голод ещё, вечный. Так, наверное, и было, но для сочинения, как-то... Про то, как они Киев назад у белополяков взяли, - это вот пойдёт. Без подробностей, главное.
Часа полтора, примерно, я пыхчу над черновиком. Ну, более или менее. Конец придумать надо. Придумать, - это потому, что после 12 июня двадцатого года ничего не кончилось. А про то, как в августе было под Варшавой, дед рассказывать не хотел, сказал только коротко: драпали. Но сказал так, что мне и расспрашивать не захотелось.
- Мам, проверь черновик, ошибки заметишь, - отметь, я перепишу.
- Быстро ты, Илюшка. Пирата не мучай.
Мама читает мой черновик, я смотрю в окно в её комнате на Мишкин дом. Интересно, где его окна...
- Да, - вздыхает мама. - Здорово, Илья. Сильно тебе Ильи Павловича не хватает, а?
- Что ж тут поделаешь, мам. Не хватает, конечно. Много ошибок?
- Порядочно. Вот это хорошо, - "росведка". Это что такое, - разведка? Ты бы повнимательнее, правда, Илюша. А так очень хорошо. Про Будённого хорошо, и вообще, - мне всё понравилось. Ты не зазнавайся только, Илья, но, по-моему, у тебя способности. Покраснел! Надо же. Ну всё, всё, молчу. А интересно, почему Илья Павлович ничего сам не писал, - такая жизнь ведь человеку выпала.
