— Начинаем.
— Всем дивизионом?
— Собери сюда всех командиров отрядов. Совещание было кратким, и скоро все разошлись, чтобы сделать последние приготовления. Застучали молотки. Это матросы намертво прибивали флаги: теперь они упадут только с флагштоками.
— Михаил Федорович, а, Михаил Федорович, — услышал Норкин за спиной голос Гридина и обернулся. — А мне куда? Вам, понятно, надо с основным ядром оставаться, а мое место на тральцах. Разрешите?
— Хорошо, иди, Леша.
Скоро подошел и батальон морской пехоты. Козлов достал из полевой сумки боевой приказ, показал его Норкину и спросил:
— Такой же?
— Под копирку, — ответил Норкин, бегло взглянув на листы тонкой папиросной бумаги.
— Тогда и говорить нечего. — Козлов бережно сложил приказ, засунул его в сумку. — У тебя особых приказаний нет? На каких катерах размещать первую роту?
— К Селиванову и на те два тральщика.
Короткая, отрывистая команда — и цепочки десантников потянулись к катерам. Послышались шутки, веселая перебранка.
— Браток, а где же твоя броня? — спрашивал Копы-лова десантник с новеньким орденом «Славы» на груди. — Неужто в Киеве пропили?
— Глянь, братцы, на это чадо, — с притворными удивлением и сожалением воскликнул Копылов. — До таких лет дожил, что зубы выпали, а не знает, что у нас броня особая!
— Просвети, сердечный, будь другом, — посмеивался десантник. — Я ведь еще салаженок. Только седьмой год ракушки обдираю.
— Она у нас психическая, — таинственно прошептал Копылов.
— Поясняй, — теперь по-настоящему заинтересовался десантник.
— Он по нам, как по путным, бронебойными, а у нас — русь-фанера. Ясно? Бронебойка швыркнет с борта до борта и пошла гулять дальше. А нам все едино: одной дырой больше, одной дырой меньше.
— А если в тебя?
— А ты что, дурной? Видишь, летит — отодвинься, будь вежливым.
Окончены последние приготовления. Срублены мачты на тральщиках. Закрыты люки орудийных башен. Поданы в приемники пулеметов первые патроны. Около орудий на матах лежат лоснящиеся снаряды. Сдержанно гудят моторы.
— Разрешите сниматься, товарищ капитан-лейтенант? — спрашивает Леня.
Норкии молча пожимает руки ему и Гридину.
Лязгнула за Селивановым броневая дверь рубки. Безлюдно на катерах. Тишину разорвала трель звонка машинного телеграфа. Моторы загудели сильнее. Катера медленно отошли от берега. Пенная дорожка протянулась за ними. Гвардейцы пошли в наступление.
