— Почему же это он так хочет?
— Тут, брат, механика. На какие шиши он гуляет, Прошка-то? Вот я на свои трудовые так не загуляю. А тоже, вот, мотаюсь по их делам. Но Родька им не подходит, туды-сюды, — он, многозначительно улыбаясь, пошевелил в воздухе рукой. — Родька курс знает, его не собьешь. А вот Прошка им в самый раз. Он, видишь, и машину себе собирается покупать, «Жигули». Улавливаешь?
— Ну, а на какие же это все шиши?
— То-то и оно. Все догадываются, да никто не догадается.
— А товарищ Пенкин, выходит, догадался? — засмеялся Виталий.
— Не-а. Один я кое-чего знаю, — хвастливо улыбаясь, объявил Родька. — Да молчу. Не мое это дело, понял?
— Точно. В чужие дела лучше не соваться. Тем более темные, — поддержал Виталий и иронически добавил. — Нос откусить могут. А у тебя он и так, вон, какой короткий.
— Мой нос при мне, — Родька, видимо, обиделся, и неизменная его улыбка на круглом лице вышла досадливой и сердитой. — А вот Прошке надо бы давно укоротить. Нагличать больно стал. Сам видел.
— Так вот, московский приятель, ты говоришь, и хотел его укоротить?
— Ну, да. Тут другие дела. Чуть не убил, люди видели. Только Прошка жалиться на него не стал. Забоялся, гад.
— Это что ж такой за приятель, которого даже Прошка ваш боится?
— Говорю, из Москвы. Тоже шоферяга. Грузы к ним туда, в Лялюшки, возит. Он туда, а Прошка оттуда.
— Там что, завод какой?
— Завод… — презрительно усмехнулся Родька. — Цех там один, в колхозе у них. Ну, вот, вроде, как у нас тоже.
— А-а. Ну, понятно.
— Ничего тебе, милый друг, понятно тут быть не может, — назидательно произнес Родька. — Поумней нас с тобой люди есть.
Они помолчали.
Дорога все шла и шла через лес, и не редела могучая стена зеленых елей по сторонам, густые, длинные лапы их, перекидываясь через узкую обочину, чуть не задевали машину.
— Ох, и места у вас здесь, — вздохнул Виталий.
— Ага. Под охраной лес. Сейчас твои Лялюшки будут.
И верно. Лес постепенно начал редеть, отступать в сторону от дороги, и вдали, за полем, показалась деревня.
Дорога сначала полого спускалась к ней, потом пошла на подъем. Солнце продолжало ослепительно сиять в голубом мареве, временами заходя за легкие белесые облака.
Искрились снежные языки, залегшие в ложбинке, и первые грачи уже вышагивали по мокрым комьям земли.
Вдали тянулись дымки над избами Лялюшек.
— Где тебя высадить? — спросил Родька.
— Давай к тому Свиридову, что ли, — махнул рукой Виталий. — Расспрошу хоть.
— Гляди, с ним поаккуратнее. Мужик хваткий.
