– Вашу правоту докажет история, Алексей Трофимович, – поддержал шефа Коваленский. – Просто в обществе ещё сильна инерция… ммм… неоткровенности в вопросах общественного темперамента. Традиционные решения вдруг оказались ярким социальным новаторством. Вы буквально опередили своё время, вот в чём проблема!
Мысль о том, что он опередил своё время, и польстила, и встревожила губернатора. Он любил быть со временем в ладу.
– Нет, Лев Иосич, ты загнул. Я идею озвучил вовремя. Просто уж так вышло, что не до девочек сейчас, сам видишь. Не понос, так золотуха. Не теракт, так жэкаха.[6] Жаль, дело было перспективное, построили бы высотку этажей в шестнадцать, на каждом этаже – свои работницы, на любой вкус, ну, и смотря по деньгам. Полная анонимность клиентуры, само собой. И назвали бы, конечно, не «публичный дом», а назвали бы…
– Никак бы не назвали! – не выдержала я. – Понимаете, Всеволод Игнатьевич, такие дома никогда никак не назывались, потому что в любом городе всегда и всё было про них известно. Вы простите, что я вмешиваюсь, но мне ваш проект безумно, бесконечно нравится. Действительно, одним махом, бордель открывахом, вы спасёте множество человеческих жизней. Но есть проблема. В девятнадцатом веке ни одна порядочная женщина не стала бы разыскивать своего мужа в публичном доме. Она и приблизиться к «заведению» не смела, до того это считалось неприличным. Но в наше время возле вашей чудесной многоэтажки соберутся толпы жён, поскольку у нас в ходу другие представления о приличиях. Ресурсы изобретательности наших мучениц штампа в паспорте безграничны. Для того чтобы узнать, не здесь ли часом её Вася, жена пойдёт на всё. Раскатает домик по кирпичику!
Губернатор засмеялся с пониманием, и встревоженный было моей самодеятельностью Коваленский перевёл дух. Тема семейной жизни и боевой активности жён, видимо, что-то затронула в душе Данилы Олеговича, и он чинно объяснил:
– Анюта очень хотела с вами познакомиться, но что-то приболела сегодня.
Тут в его сознание, многоутруждённое от соединения обрывков распавшихся времен, приплыло нечто уж и вовсе старорежимное, и губернатор сказал, глядя перед собой синими аргентинскими очами:
– Анна Сергеевна нездоровы.
