– Вы слишком далеко заглядываете! Сначала выполните!
Пантелеймон замолчал и нахохлился. Этот летчик слишком много себе позволяет – не тот на нем чин, чтобы столь вольно и даже нахально изъясняться с профессиональным ликвидатором.
Пилот же, похоже, чувствовал себя очень неплохо и даже принялся насвистывать какую-то мелодию – далеко не православную.
Протодьякон хотел поначалу закрыть глаза, но вовремя вспомнил о данном Богу обете, пересилил себя и стал смотреть в иллюминатор. Вертолет, самолет… разница-то не принципиальная, и нечего лукавить. При виде раскинувшихся внизу бескрайних лесов у Пантелеймона слегка закружилась голова.
Город остался позади, и через минуту-другую уже ничто не напоминало о его существовании. Извивались ленточки резвых речек, изредка проплывали жалкие хутора, с высоты чем-то напоминавшие грибы, – возможно, по той причине, что лес казался густой травой. Тучи разошлись, и в глаза Пантелеймону ударило солнце. Он поменял простые очки на защитные и продолжил обзор.
Время от времени он поглядывал на часы – не нарушился ли их ход, не попали ли они в аномальную зону. Но нет: часы, похоже, шли как положено.
В порядке был и компас: его стрелка не вертелась как бешеная, что отмечалось некоторыми местными исследователями, – во всяком случае, теми, кто сумел вернуться и рассказать об этом. Да, кстати, и в газетах, особенно в желтой прессе, о подобном писали достаточно часто.
Но успокаиваться опасно и безответственно.
Челобитных пристально наблюдал, пытаясь обнаружить в окружающей действительности хоть малый изъян.
Однако главной проблемой на тот момент ему представлялась вожделенная лошадь. Интересно, сколько заломит за нее местное кулачье? По странному обыкновению, невесть куда уходившему корнями, протодьякон причислял к кулачью всех без исключения сельских жителей – впрочем, беззлобно и даже ласково. Он симпатизировал крестьянству, которое нынче то ли существовало, то ли нет: ясности в этом вопросе не было.
«И очень важно на этой самой лошади не заблудиться, коль скоро у меня не будет сопровождающих», – пришло в голову протодьякону.
В его распоряжении – подробнейшая карта, изготовленная картографами Инквизиции, где есть и Крошкино, и Зуевка, и много чего еще, – впечатление такое, что, куда бы ни направился, будет просто рукой подать. В этом коварство всех карт на свете!
Но уж если леший возьмется за него и затеет кружить по оврагам и балкам…
О лешем протодьякон думал совершенно серьезно. Он-то отлично знал, что никаких аномалий не бывает, есть лишь одно – нечистая сила.
