— Я вымыл зверей для начала, — отвечал Гарри, — и развел хороший огонь. Не думаю, чтобы можно было спасти корову, а лошадь, пожалуй, выходится. Я хотел вывести корову на воздух, но она не может двинуться с места.
— Оставь ее в покое, — сказал господин Вуд. — Ее надо только кормить. Силы ее понемногу вернутся. Что ты привезла, Лора, давай-ка сюда. Какая умница, обо всем подумала, даже сала захватила! Внеси-ка эти вещи в дом, Гарри.
Они долго возились с больными зверями и, наконец, пришли в дом, где мы с Лорой их ждали. У англичанина была единственная жилая комната; в ней было грязно и беспорядочно. В углу стояла кровать, а на кровать было навалено старое поношенное платье.
В противоположном углу был кривой стол и подле него кресло-качалка, в которой сидела Лора.
— Я рад, что этот господин покинул наши места, — сказал господин Вуд.
— Ты прочла его записку, Лора?
— Нет, дядя.
— Прочти ее вслух, я послушаю еще раз с удовольствием.
Лора прочла следующее письмо:
«Джону Вуду. Милостивый государь! Очень сожалею, что неотложные дела внезапно отозвали меня отсюда, так что я не могу заехать проститься и расплатиться с вами. Надеюсь впрочем, что живой инвентарь, оставляемый мною в ваше полное распоряжение, окажется более чем достаточным для покрытия моего долга. Примите уверение в моем уважении.
Альджернон Гауард».
— Дядя, неужели он уехал, оставив несчастных зверей на голодную смерть? — спросила Лора.
— Ты сама видела, что в сарае не было ни клочка сена, и что бедные, голодные твари изгрызли дерево в стойлах. Если бы он позаботился о своих зверях, он бы послал ко мне это письмо, а не оставил его здесь на столе. Число на нем не выставлено, но по скотине можем догадаться, что он уже несколько дней, как убежал. Гарри, пойдем посмотрим наших больных.
Лора вскоре вышла тоже на двор. Заморенная лошадь узнала ее: она приподняла голову и посмотрела на Лору; в ее глазах появилось некоторое оживление после того, как она поела. Лора пошла на лужок за домом, где находился брошенный поросенок.
Я увидал странного зверя, мало похожего на поросенка: у него были длинные ноги, острая морда, взъерошенная щетина. Корова и лошадь от голода совсем отупели, а поросенок, напротив, оживился. Может быть, он жил до сих пор природным запасом жира. Гарри рассказывал, как он визжал и рвался, как бешеный, на веревке, когда он отыскал его. Мы с Лорой застали его спокойным, с выражением полного довольства, потому что Гарри уже накормил его, хотя для начала решено было всем несчастным отощавшим животным давать есть понемногу, так как у них от долгого голода желудки, верно, съежились.
