Пастух уехал, старики стали потихоньку заговаривать о политике.
Андрей Епанчин, старший сын, ладонью разровнял землю перед собой, перебив заводившихся лениво мужиков.
— А что, вот я скажу вам, председателя ж выбирают, а не назначают.
Все замолчали, прислушиваясь к нему.
— Вы кричите меня председателем, чем я хуже нашего Мишечкина, я бы тогда всем земли дал.
— И по скольку же? — заинтересовался сразу Демидов-отец.
— По десять гектар пахотной, на каждого мужика, — и стал рисовать на разглаженной земле квадратики.
Филипп Ильич засмеялся, но Андрей продолжал.
— Дело говорю, никто и знать бы не знал, и пахотной, и луговой бы раздал, каждый для себя, ну по половине бы государству сдавали. Надо только сговориться по-умному.
— Ты, Андрюшка, прямо атаман Перфильев, — встрял всё-таки Филипп Ильич, но ему не дали договорить все трое Демидовых.
Так всё разговорами и кончилось бы, если осенью не перевели бы председателя колхоза «Родина» хутора Казанского на повышение в область.
— А как постреляют всех нас, вроде Паньки, что скажешь? Не боишься? За детей моих как? — мужик, стриженный под чубчик, сидел перед столом, раскинув по нему свои огромные руки, сильно навалившись грудью. — Не согласный я, убьют нас всех.
Андрей поднялся и пошёл к выходу, за ним дядя его Филипп Ильич и Демидов-отец.
Мужик опомнился и, оправдываясь угрюмо, пошел провожать их до ворот. Они молча пошли вдоль улицы.
Через пять домов мужики остановились. Андрей прошёл в ворота, прошёлся по двору, заглядывая в сарай.
— Чего там высматриваешь? — с веранды прикрикнул вышедший в трусах Рязанов. — В дом иди.
Но Андрей не поднялся, остановившись. у крыльца, поставив на ступеньку ногу, спросил:
— Что скажешь, Степан Николаич?
— В дом-то?
— Да говори уж здесь, да или нет?
Рязанов помялся, трогая трусы, оглядываясь на дом.
— С братом мы здесь, он как раз зашёл, вот, согласны мы
— А ты? Сам, без брата?
— Я, значит, тоже. согласен, в дом-то чего?
— Зайду в другой раз, а ты жди, — и вышел-за ворота, кивнув головой.
Разошлись в разные стороны. Андрей пошёл до дома. Отец во дворе строгал доски для гроба, ставя их к стене. Он, молча, исподлобья взглянул на Андрея, продолжая обстругивать доску на самодельном верстаке… Во двор вышел Сергей, выкатил из сарая мотоцикл,следом небольшую тележку, прицепив её сзади. Вынес два аркана верёвок и пару топоров. Выкатил мотоцикл за задние ворота. Вернулся, постоял, нерешительно глядя на отца и Андрея.
— Лодка теперь не выйдет. Вон чего-пришлось делать, — сказал тихо отец, продолжая строгать.
