Мне хватило. Сразу вспомнилась побледневшая от напряжения Милана. Пятнышко крови. Я настолько забылся, что даже не попытался избавить её от излишней боли. Лиза права — я законченный эгоист. Послушно отправился на третий этаж за указаниями. Она беседовала с какой-то девчонкой:
— Представляешь, у меня умерла кошка! — меня передёрнуло. Невольно пригляделся к ней. Лиза тоже замялась — вспомнила нашего Чебурашку.
— Это тяжело, — она даже охрипла. — Но надо как-то жить дальше, — непроизвольный жест рук — хотела погладить девчонку.
— Да в порядке я! Всё утро ревела — больше не буду! — она смачно отгрызла кусок яблока: у меня заложило уши. — У меня вообще с кошками беда. Одна крысу поймала, сожрала половину и сдохла… Отравилась что ли? — хрустение яблоком, громко чавкущие челюсти. — Другую украли. Третью отец пришиб…
— Пришиб? — Лиза, наконец, вернула себе рабочее состояние.
— Ну! — большие живые глаза. — Он её ногой отшвырнул, а та шею сломала.
— Как же так?
— Так пьяный же был! — девчонка изумлённо пялилась на Лизу: чего ж тут непонятного?
— Он пьёт? — Лизе показалось, она нашла логичное объяснение. Набрала свой деловой темп.
— Вот тупица! Праздник был, понимаешь? Гуляли они! А кошка под ногами путалась — дура! — Девчонка отмахнулась от непонятливой Лизы. Ей стало неинтересно. Показала мне язык: розовый, в пупырышках. Я вдруг почувствовал — ещё немного, и мне тоже потребуется психиатр.
Дома никого не было. Мне стало так холодно, так тяжело. Машинально потянулся к телефону, набрал номер Миланы.
— Алло? — тусклый мёртвый голос. Не узнал. Положил трубку. Вечером заставил позвонить Лизу. Признаюсь, боялся говорить с её бабушкой. Лиза ни о чём не спросила. Просто сказала Милане, что если ей нетрудно, пусть свяжется со мной, дескать мне очень нужно. Милана позвонила только на следующий день, когда я уже перестал ждать. Сразу догадался — не могла выйти из дома, а объясняться с бабушкой ей не хотелось не меньше моего. Берегла её нервы, пыталась казаться гордой.
— Андрей? — взбудораженная, ничего не слышащая, ничего не понимающая. Наверное, всю ночь думала, что же мне нужно. Стало стыдно, что побеспокоил. Судорожно придумывал повод.
— Милла, я могу попросить тебя об одолжении?
— Да! Что?! — напряжение. Накалившиеся провода нервов.
— Ты ведь, кажется, хорошо знаешь французский? Мне прислали одну бумагу. Если есть время, может, ты переведёшь?
— Когда? — она, наверное, была разочарована.
— Как тебе удобней…
