Для остановки нет причин.
Иду, скользя.
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя.
Среди нехоженых путей
Один – пусть мой.
Среди невзятых рубежей
Один – за мной.
А имена тех, кто здесь лег,
Снега таят.
Среди нехоженых дорог —
Одна моя.
– Учитель, это ты написал? – спрашивает Корал.
– Ну что ты. Я так не умею.
– Великий Дракон?
– Нет. Человек. Очень давно. Ты слушай.
И я гляжу в свою мечту
Поверх голов.
И свято верю в чистоту
Снегов и слов.
И пусть пройдет немалый срок,
Мне не забыть,
Как здесь сомнения я смог
В себе убить.
– Учитель, время.
Резко обрываю песню и выхожу из зала прежде, чем замолкает последний аккорд синтезатора. Они, глупенькие, думают, что я иду на какое-то опасное, героическое дело. Да в лес за грибами опаснее ходить.
Круто набираю высоту. Это старый, испытанный метод маскировки – подняться повыше. Кто тогда разберет в лунном свете, дракон я или летучая мышь. А лететь мне… 6 на 14 – это будет около 85 километров. Ну, не больше ста. Если плот к берегу прибило, то меньше.
Переключаю очки в инфракрасный диапазон. Река – как на ладони. Любая мелочь видна. Через полчаса вижу плот. Снижаюсь рядом с ним, опускаюсь в воду, толкаю плот к берегу. Девушка стонет, меня принимает за бредовое видение. Скармливаю ей лошадиную дозу лекарств.
– Спасибо. Теперь хорошо. Совсем хорошо, не больно. Не убивай меня до рассвета. Хочу солнце увидеть. Последний раз…
– Увидишь. И как встает, и как садится, – расщепляю бревна плота, извлекаю штырь с насаженной на него девушкой. – Высоты не боишься?
– Разве мертвые чего боятся?
– Поэтому и спрашиваю. Ты пока живая, – берусь покрепче за железяку, взлетаю, набираю скорость. Назад иду по прямой, очень быстро. Ольга сигналит инфракрасным фонариком. Все остальные тоже здесь. Сажусь, быстрым шагом на полусогнутых мягких лапах иду в ангар. Поднимаюсь в катер. Все готово к приему пациентки. Только что делать дальше? С такой железякой в биованну не уложить. Советуюсь с медицинским компьютером. Даю девушке снотворное, кладу на стол томографа. Потом – на откинутую крышку биованны. Киберхирург подключает искусственное кровообращение. Выдергиваю этот проклятый вертел, сдвигаю тело в биованну, закрываю крышкой и поскорее выхожу. Не хочу смотреть, как ее сейчас пластать будут.
Девушки ждут за дверью.
– Будет жить, – говорю им так, будто это моя заслуга. Спешу в аппаратную и включаю северное сияние. С опозданием на час и всего на пару минут. Пусть жрецы знают, что я ими недоволен.
