— А если я опущу тебя вниз полакать молока — ты похвалишь меня перед госпожой? — спросил Царь обезьян.
— О, тогда я обязательно выскажу госпоже все, что на самом деле о тебе думаю, — ответил сфинкс.
— Ну, раз так, то ладно, — пробормотала обезьяна. — Только поторопись. — И, соскочив с облака, Царь обезьян поплыл вниз — к свежевспаханному рисовому полю. Похожие на грибов в своих соломенных шляпах крестьяне завопили благим матом при виде многорукого привидения и стали разбегаться кто куда.
Тут Поло и их люди, следуя примеру крестьян, ловко повыскальзывали из массивных обезьяньих рук — и тоже бросились врассыпную. Сфинкс же успел вспорхнуть на плечо улепетывающему Марко.
— Стойте! — проревел Царь обезьян.
— Спасибо за прогулку! — крикнул Марко через плечо.
А пока кони и их хозяева спасались бегством, Хэ Янь со своей алебардой — вдруг показавшейся Марко больше, чем когда-либо раньше, — и Оливер со своим громадным боевым топором и изящным пажом сдерживали оторопевшую обезьяну в бушующем смерче яростного боя. Три человека вновь и вновь схватывались с гигантским и многоруким Царем обезьян, вооруженным огромным посохом, который он вытащил из-за уха. И противники оказались столь искусны и достойны друг друга, что ни капли крови за весь бой не пролилось.
Монгольские и татарские всадники издали пускали в Царя обезьян стрелы, но он превращал их в розовые лепестки, что мягко падали к его ногам. И все-таки тяжело ему было сражаться в столь неуклюжем обличье. Вскоре Царь обезьян стал заметно уставать.
Наконец, громогласно рыгнув, Великий Мудрец из Пещеры водного занавеса выпустил из себя ветер — и восстановил свой обычный обезьяний облик и размеры. Отчаянно гримасничая, Царь обезьян прыгнул в ближайшее грозовое облако и был таков.
— Блестяще, сфинкс, — выдохнул Марко, пока все наблюдали, как гримасничающая обезьяна уплывает, грозя им украденным у Царя морских драконов железным посохом — теперь сжавшимся до размеров иглы.
— Ты же просил меня вызволить вас с той подмокшей деревяшки, самодовольно улыбаясь, ответил золотистый сфинкс.
— А нельзя было как-нибудь попроще? — поинтересовался Марко.
— Мы, сфинксы, не получаем удовольствия, когда выходит попроще. Зато мы получаем громадное удовольствие, лакая теплое молоко буйволицы, восхитительнее даже козьего молока в землях Греции и Египта! — И сфинкс нетерпеливо облизнулся.
