Разум велик как гора…
с овевающим ее ветром…
Разум светел как Полярная звезда…
с кружащими вокруг нее небесами…
— Слушай, а ты не знаешь пикантных любовных баллад — как все нормальные парни? — проворчал Маффео, вороша и без того всклокоченную бороду.
Большую часть плавания праздником никак было не назвать. Скорее скукой, голодом и жаждой. Со все нарастающим отчаянием люди подставляли свои кожаные шлемы под скудные приношения проходящих дождевых облаков — но питья никогда не хватало. Никогда. После каждого краткого дождичка мужчины выжимали всю влагу из затхлой одежды в пересохшие рты — кап… кап… кап… кап… Будто псы, лакали из лужиц, что собирались на грязных днищах грубых долбленок. Но питья все равно не хватало. Никогда.
Как же они теперь жаждали увидеть радужных дождевых драконов! Как тосковали по муссонным ливням, что устраивают серебристый перезвон под мшистыми свесами крыш храмов Чамбы! Далеко отсюда — так далеко!
Со все нарастающей алчностью люди забрасывали в море лески с наживкой из ярких клочков собственной одежды. Когда удавалось выловить незадачливую рыбину — большую ли, малую, — все в бешенстве на нее накидывались. Сначала высасывали глаза, потом пожирали сырое мясо и внутренности. И то и дело в грубых долбленках возникали перебранки по поводу того, на чей клочок попалась рыбина. Споры и драки не прекращались ни днем ни ночью. Люди рычали подобно диким зверям, посаженным в тесные клетки. И все это лишь усиливало общие тяготы и мучения.
А порой улова не было дни напролет — когда лодки плыли над теми морскими глубинами, где рыба не водится. Тогда людям оставалось только безмолвное отчаяние.
— Проклятый океан пуст, как головы петровских дьяволов, — проворчал Маффео. — А помнишь, братец Никколо, те роскошные пиры, что дож давал в своем мраморном пиршественном зале в Венеции? Сидели мы как-то раз рядом с торговцем зерном с Заморских Территорий. Он все бубнил себе под нос какую-то невнятицу — и вдруг выдал: «А вот в абиссинских краях навалом птицы, именуемой „страус“. И птица эта, будьте уверены, запросто ест и переваривает железо». А ты, Никколо, еще так серьезно ему ответил: «Прекрасно! Тогда вам стоит только последовать их примеру — и никаких затруднений на этом пиру у вас не возникнет». Да, едоком ты был тогда привередливым — и считал, что никакая компания поваров, даже самых первоклассных, не может в равной мере удовлетворить стольких пирующих. Потом ты заметил: «Бульон из бычьих хвостов наверняка пропадет даром». Но мессир Заморские Территории с тобой не согласился и ответил: «Нет-нет, ни в коем случае. Ибо нас щедро вознаграждает наша богатая торговля пряностями. Когда столько разных пряностей, никакой бульон даром не пропадет». Тут ты, братец Никколо, просто закатил глаза… — И дядя Маффео, желая это продемонстрировать, сам закатил глаза. А потом, не услышав никакого отклика на умеренно забавный анекдот, вновь погрузился в унылое молчание.
