― Вероятно, господа, вас не было в Риме, ― продолжал молодой человек, ― и вы только что вернулись. Иначе я не могу объяснить ваше неведение, когда весь Рим только об этом и говорит. Мне весьма прискорбно первому сообщить вам, что тот самый актер Джильо Фава, которого вы ищете и столь высоко цените, вчера на Корсо убит в поединке. Я лично совершенно убежден в его смерти.
― О, прекрасно! ― воззвал аббат. ― Свыше всякой меры прекрасно и великолепно! Значит, знаменитого актера Джильо Фаву какой-то сумасбродный, потешный малый вчера заколол мечом и тот свалился задрав кверху ноги? Право, любезный синьор, вы, должно быть, чужой в Риме и мало знакомы с нашими карнавальными шутками, а то бы вы знали, что у тех, кто кинулся поднимать мнимый труп, оказалась в руках только красивая картонная кукла! Недаром толпа разразилась оглушительным хохотом.
― Не знаю, ― ответил молодой человек, ― действительно ли трагический актер Джильо Фава был не живым человеком из плоти и крови, а только картонной куклой; достоверно знаю одно: при вскрытии все его внутренности оказались битком набиты ролями из трагедий некоего аббата Кьяри. И смертельный исход удара, нанесенного Джильо Фаве его противником, врачи приписали ужаснейшему несварению и полному разрушению пищеварительных органов вследствие чрезмерного потребления веществ, лишенных какой-либо питательности и соков.
Слова молодого человека были покрыты безудержным хохотом окружающих. Во время этого достопримечательного разговора «Caffe greco» постепенно наполнилось своими обычными посетителями, главным образом немецкими художниками, которые тесно окружили разговаривающих. Велика была злоба импресарио, но аббат просто впал в ярость.
― А! ― закричал он. ― А, Джильо Фава, так вот чего вы добивались? Это вам я обязан всем этим скандалом на Корсо! Но погодите... я отомщу вам... уничтожу...
И оскорбленный поэт разразился площадной руганью и вместе с импресарио обнаружил явное желание броситься на молодого человека; но немецкие художники схватили обоих за шиворот и с такой силой вышвырнули их за дверь, что они с быстротой молнии пронеслись мимо старого Челионати, который в эту минуту входил в кофейню и крикнул им вслед: «Счастливого пути!»
Как только молодой человек увидел Челионати, он быстро подошел к нему, взял его за руку и, отведя в дальний угол, сказал:
― Ну что бы вам, милейший синьор Челионати, прийти немного пораньше? Вы б избавили меня от двух назойливых людей, которые упорно принимали меня за Джильо Фаву... А ведь я... ах, вы же знаете, что я вчера в своем злосчастном пароксизме убил его на Корсо. Каких только отвратительных вещей они мне не приписывали! Скажите, неужели я в самом деле так похож на этого Джильо Фаву, что меня можно принять за него?
