Их путь лежал прямо ко дворцу Пистойя. Уже стоя на мраморных ступенях портала, Джильо оглядел дворец сверху донизу и сказал Челионати:
― Если это в самом деле мой дворец, в чем я, впрочем, не сомневаюсь, то на меня там напали какие-то странные личности. Наверху в дивных залах они устраивают ужасную кутерьму и так себя ведут, будто дворец принадлежит им, а не мне. Наглые женщины, вырядившись в роскошные платья с чужого плеча, хватают благоразумных людей... да хранят меня святые угодники, ― кажется, меня самого, хозяина дома, они приняли за редкостную птицу и старались поймать в сеть, искусно связанную нежными руками фей, вызвав много беспорядка и тревоги! Мне показалось даже, будто меня заперли в мерзкую клетку, вот почему я не хотел бы опять входить туда. Если можно, милейший Челионати, перенесите мой дворец на сегодня в другое место, я буду вам за это весьма признателен.
― Ваш дворец, милостивейший государь, не может оказаться ни в каком другом месте, а только здесь; и было бы противно всякому приличию вам искать пристанища в чужом доме. Вам следует помнить одно, мой принц: все, что здесь происходит, отнюдь не явь, а лишь каприччио, выдуманное от начала до конца; помните об этом, и тогда чуднЫе люди, бесчинствующие наверху, не доставят вам ни малейшего беспокойства. Войдем же смелей!
― Но окажите мне, ― удержал Джильо шарлатана, который хотел уже открыть дверь. ― Скажите, разве принцесса Брамбилла с волшебником Руффиамонте и многочисленной свитой из дам, страусов и мулов не остановились здесь?
― Конечно, ― ответил Челионати. ― Но поскольку дворец принадлежит вам в такой же мере, как и принцессе, вы беспрепятственно можете заходить сюда, правда пока что втихомолку. Однако вскоре вы почувствуете себя здесь совсем как дома.
С этими словами Челионати отворил дверь и пропустил Джильо вперед. В просторных сенях было темно и тихо, как в могиле. Но когда Челионати чуть слышно постучался в одну из дверей, оттуда вышел маленький, очень приятный Пульчинелла с зажженными свечами в руках.
― Если не ошибаюсь, ― обратился Джильо к малышу, ― я уже вмел честь видеть вас, любезнейший синьор, на крыше экипажа принцессы Брамбиллы?
― Так оно и есть, ― ответил тот, ― я состоял тогда на службе у принцессы, отчасти состою и теперь, но главным образом являюсь бессменным камердинером вашего высочества, достойнейший принц!
Пульчинелла, освещая дорогу, ввел их в роскошный покой и тут же скромно удалился, заметив, что, где и когда б он принцу ни понадобился, пусть только нажмет кнопку, и он мигом явится; хотя здесь, в нижнем этаже, он единственная, одетая в ливрею шутка, но по расторопности и проворству заменяет целый штат слуг.
