Потом, после многих потенциальных судебных исков, которые благодаря добродушному и всегда готовому извиниться директору канала так никогда и не достигли зала суда, его сняли с эфира. «ТВ2» не был готов и дальше потворствовать тому, что невежды называли «скоморошеством». Это вам не газета «Классовая борьба»! И проблема, если вдуматься, не в Вегарде Кроге, а в том, что «ТВ2» — это насквозь коммерческий канал самого худшего американского толка.
Наконец он решился посмотреть вниз.
— Ты ее видишь?! — крикнул приятель. — На оранжевом круге?!
Вегард Крог взглянул вниз. Ветер надул куртку, как воздушный шар, она превратилась в большой пузырь, мешавший ему смотреть.
— Давай начинать, — прошипел он.
— Мы должны пролезть чуть дальше по стреле крана, — прокричал приятель и ослабил свою хватку. — Ты сможешь?
Наконец он добрался до места и попробовал расслабиться. Махнуть рукой на холод. Забыть о высоте. Зафиксировать взгляд на книге внизу — почти невидимом прямоугольнике на большой оранжевой мишени. Из глаз катились слезы, он мысленно обвинил в этом ветер и попробовал почувствовать свою силу. Слева, на стопке кирпичей, стояла камера. Оператор надел капюшон. Вегард Крог предупреждающе поднял руку. Вспышка яркого света ослепила его, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы опять сфокусировать взгляд на цели.
Карабины были надежно защелкнуты. Приятель проверил все в последний раз.
— Ну вот, — громко сказал он. — Можешь прыгать.
— А ты уверен в веревке?! — прокричал в ответ Вегард Крог.
— В каждом миллиметре, — ответил приятель. — Черт тебя возьми, я взвешивал тебя три раза, прежде чем выбрать веревку. Я только вчера измерил кран! Прыгай, в конце концов! Я замерзну насмерть!
Вегард Крог бросил последний взгляд на оператора. Капюшон с оторочкой из волчьего меха закрывал половину камеры. Камера смотрела вверх, на них двоих. Вдалеке послышался вой приближающейся сирены.
Вегард Крог взглянул на книгу, его последний сборник эссе, почти невидимое пятно на апельсиновой круглой плите.
Он прыгнул.
Падение было слишком медленным.
Он успевал думать. Он успевал подумать слишком о многом. О том, что ему скоро сорок. Что у его жены не все в порядке со здоровьем: они пытались зачать ребенка уже три года, и единственный результат, которого они достигли, это ежемесячное разочарование; и они перестали говорить об этом. Он думал, что они по-прежнему живут в двухкомнатной квартире в Грёнланде и что у них никогда не получится накопить на более приличное жилье.
