Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн | страница 55

Это похвала в адрес Дзёсю с его умением прозревать уровень постижения отшельников и судить о нем, не отделяя себя от мира. Наш глаз должен быть достаточно быстрым, чтобы различать жизнь и смерть. Наш глаз должен быть достаточно быстрым, чтобы подтверждать или отвергать.

Жизнь слишком быстра для слова, не говоря уже об определении. Любое наше утверждение в следующий миг оказывается чучелом птицы, стеклянные глаза которого бессмысленно уставились на нас. Шекспир повсеместно показывает нам, что первый отшельник, первый шут, ничем не хуже второго, или главного героя драмы — с поэтической точки зрения. Первый отшельник мертв или, возможно, все еще не рожден, тогда как второй жив — но оба они одинаковы для Бога, для Шекспира, «ибо у Него все живы».

В этом случае мы имеем драматический монолог в духе Стриндберга, единственным действующим лицом которого является сам Дзуйган (Жуй-янь). Даты его жизни и смерти не дошли до нас, но известно, что он был духовным сыном Ганто и, кроме того, обучался у Кассана (805–880). Ганто выходит на сцену в следующем, тринадцатом случае. Он умер в 887 году в возрасте шестидесяти лет. Первая встреча Дзуйгана и Ганто описана во втором томе серии Дзэн и дзэнские классики. Будучи настоятелем в храме Дзуйгандзи, он держал монахов в великой строгости.

Гений Мумона в том, какие случаи он включил в свой сборник. В настоящем случае он знакомит нас с человеком, который далек от того, чтобы забыть о себе или «презреть себя», а наоборот, продолжает думать о себе, раздваивает и без того иллюзорную личность. Более того, позабыв о том, что «гордыня ангелов губила», он взывает к своей гордыне и амбициям как к последнему (или первому) стимулу благородного ума.