— Ты о сокровищнице на дне Океана?
— Именно, — Палач наблюдал, как красиво разлетаются дымные волокна.
— Не затмевай мне мысли перед приемом! Кстати, — Дракула взглянул на отражение развалившегося на ковре Палача, — а в честь чего сегодня такое торжество собирается?
* * *
Сопровождали Нэскея всего два человека — один совсем молодой, его, Нэскея, возраста, другой чуть постарше, с седыми висками. На костюмах сопровождавших, ближе к левому плечу, виднелась крошечная остроугольная эмблема, являвшаяся единственным ярким пятном на темной, нехарактерно строгой для Дворца одежде. Нэскей немного необычно ощущал себя в великолепном красно-золотом облачении. Рубиновую ткань, плотную, но удивительно мягкую на ощупь, покрывало тончайшее золотое плетение, красно-белое золото искуснейших браслетов оплетало руки юноши от запястий до предплечий, грудь его отягощали цепи с символами Силы и Власти Империи Марса.
На миг Нэскей замер перед входом. Сопровождающие распахнули малахитовые двери, и юноша шагнул в Залу.
* * *
— Терр-Розе, — произнесла Олавия, когда за Сократом захлопнулась дверь, — вы можете оставаться здесь сколь вам угодно, но если бы вы с Сократом заключили хоть какое-то подобие перемирия…
— Боюсь, это не реально, — вздохнула Терра. — Лучше мне все же уйти.
— Вы очень расстроены и я не отпущу вас в таком состоянии. Уверена, мы с Аргоном что-нибудь придумаем и помирим вас.
— Сомневаюсь, что такое в принципе возможно…
Внезапно в залу влетела Ластения.
— Как же вы могли его прогнать? — выкрикнула она безо всяких предисловий. — Что вы ему такого наговорили? — Девушка обратила пылающее лицо к Терре. — Вы… вы… это он из-за вас ушел, да? Он из-за вас ушел! Вы здесь появились, и он сразу же ушел! Он ведь тонкая, чувствительная натура, а вы… оскорбить его сумели! Он, должно быть, вещи сейчас собирает. И если он уйдет, я не знаю, что с вами сделаю! Слышите?!
— Ластения, опомнись, что ты говоришь? — Аргон едва не потерял дар речи.
— А вы, отец, не вмешивайтесь! — Ластения с трудом сдерживала рыдания. — Если он уйдет, я уничтожу эту женщину!
Она бросилась к дверям и уже на пороге крикнула так, будто это были последние слова в ее жизни:
— Я люблю его! Слышите?! Люблю!
Хлопнула дверь. Воцарилась тишина.
— Вот так вот, да? — медленно произнес Аргон. — Изумительно…
— Да о ком это она? — Олавия в растерянности посмотрела на Аргона. — Кого она любит-то?
— Сократа, дорогая. Наша девочка влюбилась в Сократа.
