Взял бумагу и стал прикидывать: «Что если бы парню вживить в мозг стимулятор, а батарею наружу? Чепуха, не мое дело».
Он сидел, следил за приборами и соображал, удастся ли сделать это. Вводить пучок электродов, скажем, 20–30. «И это не мое дело». Затем проверить их… «А ритмика дыхания? Наверняка все это безнадежно!» И сейчас, в преддверии смерти этого очень красивого парня, врачу хотелось любви. «Ведь и я умру когда-нибудь… А вдруг сегодня или завтра? И тогда все, что я мог испытать, уйдет от меня… Вдруг я налечу в своем «жигуленке» на грузовик. Или порежу палец грязным ланцетом… Единственное спасение — это спешить, спешить, спешить жить. Но любовь не все в моей жизни, в ней есть работа, значит, надо спешить, спешить, спешить работать. Во-первых, надо… Долой, долой это!»
— А знаете, Соня, — сказал он, беря кофе и ложечкой размешивая в нем сахар, — что в мозгу этого мужчины, на тело которого вы смотрите не без удовольствия, содержалось 85 процентов воды. И в этом очень большой смысл: если принять идею, что химические вещества переносят знания в мозг, то вода-то нужна, и мозг должен быть полужидкой консистенции.
— У него, — сказала Соня, — Арнольд Петрович говорил, уже водянка мозга.
— И это опасно.
— Я не понимаю старуху.
— Она ловит последний шанс. К тому же, в той больнице прекрасный персонал.
— Сделать операцию, — говорила Сонечка. — Ужасная старуха, по-моему. Я ее боюсь, вспомню ее палку, так и вздрогну. А все же она сомлела, увидев внука.
— Я тоже, — сознался врач.
— Вы-то почему?
— Понял, что жизнь коротка.
— Помогите, мне нужно протереть его спиртом.
— Это я сам сделаю, — сказал он, ощутив в себе странный холодок. — Не хочу, чтобы такая красивая девушка смотрела на голого красивого мужчину.
— Глупости, Дмитрий Петрович. Да и голос у вас переменился. Думаю, говорите из вежливости. Не спрашиваете, когда мы еще встретимся.
— Когда мы еще встретимся?
— Теперь я не знаю. Может быть, через год.
— Пусть будет через год.
— Ты злишься.
— Ни капельки, я на работе… А все же его пульс, — говорил врач, разглядывая ленту самописца, — редковат, по-моему. Как ни вертите, Сонечка, а сейчас весна, и пульс у каждого должен быть слегка учащен.
Соня, взяв щипцы, сменила тампон, закрывающий голову парня, прикрыла ее марлей. Врач смотрел на ее руки.
«Пять миллиардов нейронов, содержащихся в мозгу, — думал он. — И один миллиард из них погиб. После операции потеряем еще один-два. Что же парню останется? Голова его маленькая. Странно, отчего у нас, современных и громадного роста мужчин, головы меньше, чем у прежних, малорослых? А?»
