Но смерть пришла к Герасимовым раньше, т. е. насильственная. Еще с Семеном. А потом надолго затихла. Но в 38 году сводный брат директорши погиб, выполняя художнический заказ на заводе. Из-за этого-то Марья Семеновна и рассорилась с сестрой. Он выполнял крупный заказ — серию исторических, о заводе и революции, картин. Они были заказаны дирекцией с одобрения обкома, выполнены на совесть и с тех пор пылились в заводском музее, ожидая времени, когда до них дойдут руки, и музей расширят и откроют для всех. Семен, Петр, Иван…Вечная им слава и память рода Герасимовых.
Вернулась с фронта Марья Семеновна раненая и предельно усталая. И тотчас же включилась в работу, снова стала директором завода, поднимала производство, выбивала машины, расширяла завод.
Это было нужно и стране, и ей самой. Она уже не могла жить без завода, любила металл, любовную идиллию смесей, когда варили какой-нибудь сплав.
Она руководила заводом и, старея, успела стать ученым-металлургом. Защитив диссертацию, получила кандидатскую степень, есть жаропрочный сплав с ее именем. Ей показалось мало этого, защитила еще и докторскую — как руководитель-экономист. Но стала дряхлеть, а тут у Семена родился мальчик, у сына, младшего. А жизнь его не удалась, и жена вдруг сбежала от него. И старуха, впервые в жизни ощутив пронзительность зова материнства, взяла на себя заботы о внуке (раньше, со своими детьми, ей было недосуг, препоручала нянькам). Стала сама заботиться о внуке и таила мечту о династии, ее продолжении и выходе в грядущее тысячелетие. «Тысячелетие…» — Марья Семеновна тяжело задумалась, вспоминая.
Недрогнувшей рукой ее отец писал: «Встретил стерву — плюй в глаз». Попробуй, плюнь!.. «Увидел царя, царька, цариху — бей их. Ибо каждый царь — враг рабочих». Сколько их, разных и под разным соусом!.. «На спине рабочего держится земля». И верно!.. Что раньше вызывало ее улыбку, теперь получало смысл.
А все время… Семен (чем прежде возмущалась старуха) ушел работать на завод и так остался — просто хорошим рабочим в литейном цехе. Он даже не стремился стать бригадиром. Раньше Марью Семеновну эта рыхлость выводила из себя — теперь нравилась. Она даже грызла себя за директорство, она боялась, что с развитием автоматики династия их окажется под угрозой. Что станут трудиться роботы (и уже работают, членистые и неутомимые), а рабочие, но уже инженеры, поплевывая, станут обдумывать новую программу. Оно, конечно, работа, да не та. Нет, не та… Невозможно такое. Тогда и династия Герасимовых, мастеров по металлу, кончится, не добрав прямых тысячу лет? А заводы? Они исчезнут? И сейчас старухе стало жалко их: чумазые, грохочущие, несовершенные. Они ей стали казаться живыми, добрыми скотами, ревущими по утрам, призывая своих хозяев. В конце концов, именно эти заводы позволили человеку так жить, как он живет сейчас. Ведь завод… Он походит на ручного громадного зверя и на муравейник сразу.
