— Я вот тебе щас постучу, постучу, — раздалось вдруг совсем рядом, ясно и четко. — Вот я тебе постучу! Кто такие будете?
Все недоуменно и радостно переглянулись: есть контакт!
На вершине здания, еще больше сближая его с долговременной огневой точкой времен давно минувшей войны, с солидным лязгом откинулся люк, похожий на танковый, и из скудно освещенного проема сначала осторожно выглянула, а потом до пояса высунулась странная бочкообразная фигура, сжимающая в огромных руках-лапах оружие, при ближайшем рассмотрении оказавшееся допотопным автоматом с дисковым магазином и дырчатым наствольным кожухом, — незабвенный «ППШ». По всему видно: шутить в этом поселке не очень-то любили.
— Кто такие? — сурово поинтересовался автоматчик, вполне недвусмысленно наводя оружие на незваных гостей.
Путники переглянулись: вступать в конфликт с местным населением в их планы никак не входило. Вперед выступил Сергей Владимирович, молчаливо взявший на себя роль дипломата при маленьком отряде.
— Путники прохожие, — вдруг по-деревенски напевно ответил аборигену Берестов, показывая пустые ладони (благо неизменную пешню отобрал давеча Конькевич). — Идем, значится, своей дорогой, никого не трогаем. А вы, извиняюсь, кем будете?
— Мы будем Травников Павел Егорович, — солидно откашлявшись, с достоинством сообщил хозяин «дота», причем ствол его автомата чуть заметно опустился. Видимо, учтивый тон и благообразная внешность старика оказали-таки на аборигена благотворное впечатление. — А вас как звать-величать?
* * *
В жарком, натопленном, словно русская баня, помещении было накурено так, что тот самый топор из поговорки можно было даже не подвесить, а просто-напросто положить на сизые пласты дыма, кажущиеся вполне осязаемыми. Раскрасневшиеся гости, давно поскидывавшие верхнюю одежду (Жорка так вообще сверкал из-под видавшей виды майки не очень-то атлетическим торсом), пили почти кипящий травяной чай, щедро сдобренный крепчайшей самогонкой, из самой разнообразной посуды — начиная от помятых алюминиевых кружек и разнокалиберных фарфоровых чашек, зачастую треснутых и с отколотыми ручками, до мутного граненого стакана в роскошном эмпээсовском подстаканнике из фальшивого серебра.
Собравшиеся в обширном подземном бункере, кирпичные стены которого были не без вкуса задрапированы пестрыми домоткаными ковриками прихотливого плетения, аборигены разинув рты слушали рассказ путешественников, причем с каждым словом недоверие в их глазах все более вытеснялось восторгом от занимательной истории.
