Преградой, как выяснилось, были ушедшие глубоко в мерзлый грунт остатки какого-то искусственного сооружения, к счастью для путешественников оказавшегося деревянным. Выдирать выветренные, легкие, словно бальса, доски из слежавшегося снега даже общими усилиями, с помощью вызванного на подмогу Александрова, оказалось весьма непросто: мерзлота никак не желала отдавать свою добычу. Только с подоспевшим Берестовым, вернее, с его неразлучной пешней удалось выковырнуть несколько кусков дерева, которые затем едва-едва удалось разжечь, выдолбив в снегу, вернее, в черном как антрацит льду, глубокую яму, в которую не задувал ветер. Опять же пешней вырубили несколько десятков ледяных блоков, из которых кое-как возвели над спасительными развалинами некое подобие стены.
На обустройство ночлега ушли последние силы, поэтому, не ужиная, скучившись в поисках призрачного тепла вокруг едва тлеющего в ледяной яме, исходящей сырым паром, костерка, путники забылись неглубоким беспокойным сном. Дежурить первым, поддерживая огонь и озирая безлюдные окрестности, как всегда вызвался Чебриков, а остальные с облегчением одобрили...
Николай, сон к которому, несмотря на давящую усталость во всех мышцах, почему: то не шел, долго смотрел на его едва различимую в тусклом свете костра сгорбленную фигуру и изредка посверкивающие фонарики глаз Шаляпина, угнездившегося на коленях своего друга. Сегодня кот, против своего обыкновения, почему-то вообще наотрез отказывался отходить от людей, предпочитая ехать у кого-нибудь на руках.
А из окружавшей крохотный светлячок огня тьмы ледяной пустыни, наполненной неумолкающим воем ветра и жестяным шорохом поземки, уже тянулись лохматые лапы и скользкие щупальца ночных чудовищ, порожденных сумраком утомленного сознания.
* * *
Утром, о наступлении которого можно было узнать только по часам, невыспавшиеся и раздражительные путники, большинству из которых из-за постоянно мучавших кошмаров за ночь едва удалось сомкнуть глаза, вяло переругиваясь, долго готовились к выступлению в путь. Завтракать пришлось всухомятку, так как напоминающую пресловутую кофейную гущу жидкость, получившуюся после растапливания в котелке слоистых кусков черного льда, попробовать на вкус не решился никто, даже ротмистр, обычно неприхотливый. Выручил старик, который, повздыхав для приличия, из своих, казалось неистощимых, запасов одарил каждого глотком водки, чуть-чуть приободрившей...
Странное дело: путешественники понемногу втянулись и маршрут сегодня казался уже не мучительным. Только Валентину Жорке пришлось поддерживать под руку, так ей было тяжело. Хотя и его самого, впрочем, смело можно было укладывать в деревянный ящик.
