– Этого недостаточно.
Глаза ее сверкнули гневом, но голос остался ровным.
– В таком случае назовите сами сумму, мистер Кэлворт.
– Вы не совсем разбираетесь в том, о чем говорите.
– А я и не хочу во всем этом разбираться.
Кэлворт посмотрел на нее с удивлением.
– Очень часто приходится делать вещи, которые не нравятся, но при этом можно в них хорошо разбираться. Смею утверждать это на основании моего богатого житейского опыта…
Он улыбнулся и продолжал:
– И вот вам этому пример. Я без малейшего желания принял сегодня ваше приглашение прийти.
Ее карие глаза наполнились горечью.
– Зачем же вы это сделали?
– Так, иллюзия.
Брови ее изогнулись дугой.
– Я пришел на встречу с воспоминанием о своей далекой юности.
– Мне это ничуть не льстит, уверяю вас, мистер Кэлворт.
– Я и не пытаюсь вам льстить, – сказал он тихо.
Ее карие глаза некоторое время внимательно изучали лицо Кэлворта. Затем она резко и нетерпеливо дернула головой.
– Мистер Кэлворт, такой разговор нас ни к чему не приведет.
– Это точно, но он мне приятен и доставляет удовольствие. Совсем недавно я черпал удовольствие со дна бутылки. Это тоже вроде иллюзии. Вначале чувствуешь себя так хорошо, как в полете, а утром – пустая бутылка, пустая голова, сожаление, суровая реальность и даже, если хотите, испытываешь угрызения совести.
– Все это очень интересно, – сказала Люси, – но уводит нас от цели нашей важной беседы.
– Хорошо, тогда берите быка за рога.
– Вы готовы назвать свою цену? Какая сумма удовлетворит вас, мистер Кэлворт?
– Даже не могу сейчас сказать, ведь я еще не проанализировал все. Во сколько, скажем, оценить удар Плейера, вашу ложь, вторжение в мою квартиру Гастингса или вашего хорошего дружка Рода, размахивающего, кстати, револьвером перед самым моим носом. Ну и наконец сама расписка. Мне нанесен большой моральный ущерб… Вы понимаете это?
Он мрачно усмехнулся.
– Все это очень печально, мистер Кэлворт, но разрешите дать вам один совет: нельзя одновременно быть и вымогателем, и эмоциональным философом… Это взаимоисключающие вещи. Следует придерживаться чего-то одного.
– Звучит вполне разумно.
Он неожиданно и порывисто сел, и глаза его вдруг наполнились гневом. Она вновь затронула его отдаленные тайники памяти.
– Я вот что скажу вам. Когда я был на войне, то часто оказывался под прицелом не одного автомата или револьвера. Это злило меня и, конечно, пугало. Но на войне как на войне. Там смерть подстерегает каждую минуту. Но здесь, когда вдруг ваш Род поднял револьвер, я вновь испугался. А как же могло быть иначе, прямая угроза. У меня внутри все похолодело, я как бы вернулся к фронтовым условиям двухлетней давности. А на кой черт мне эти ощущения снова?
