Графиня вылезла из бассейна и завернулась в простыню, однако дрожать не перестала. Она подумала, уж не отправиться ли ей домой, но, похоже, это слишком уж грубо. Они все-таки не ссорились. Хэнк даже не сделал ничего плохого. Он просто немного опаздывал.
Эштон вошла в бельведер, стянула мокрый купальник и встала под горячий душ. Горячий пар окутал ее тело. Мышцы стали понемногу расслабляться. Выйдя из-под душа, она энергично растерлась полотенцем и обратила взгляд на туалетный столик. Когда Эштон была здесь пару дней назад, на столике находилась добрая дюжина Коробочек и флаконов с различными кремами и духами. По-видимому, Хэнк следил за тем, чтобы были удовлетворены вкусы всех его гостей, его женщин. Сейчас на столике можно было увидеть единственный флакон духов, единственную баночку крема для загара и единственную коробку с пудрой. И все они имели фирменный знак «Палома» – именно этими косметическими изделиями пользовалась Эштон. За это она готова была расцеловать Хэнка.
Она смазала кремом и напудрила тело, действуя не спеша, готовя его для Хэнка. Когда Эштон в легком шелковом лифе и таких же брюках вышла из бельведера, она ощущала себя спокойной, чистой, готовой к скорой встрече.
Навстречу ей шел дворецкий с телефоном в руке:
– Мистер Шоу хочет поговорить с вами, графиня.
Эштон взяла трубку.
– Тебе пора бы возвратиться. – Она сказала это вроде бы шутливым тоном, чтобы он не уловил ее беспокойства. В общем-то он не слишком опаздывал, просто она не была готова к этому.
– Я звоню из машины.
– Хорошо.
– Но мне нужно сделать одну остановку.
– Двадцать минут, – сказала она. – Я даю тебе ровно двадцать минут.
– Я буду дома через девятнадцать минут.
Вскоре Эштон услышала, как подъехала машина. Хлопнули дверцы, а затем она увидела Хэнка, который шел к ней по террасе. Он сел на ручку ее шезлонга и припал к ней медленным долгим поцелуем; который словно говорил о том, что впереди у них целый день и целая ночь. Они прервали поцелуй лишь тогда, когда появился с подносом дворецкий.
Хэнк подал ей бокал охлажденного белого вина и взял второй для себя.
– Очень сожалею, что задержался, но я ничего не мог поделать.
Честно говоря, Эштон не сердилась на Хэнка. Утром она была потрясена тем, что он заставил ждать целый зал приехавших чуть ли не со всего мира деловых людей, потому что она была для него важнее. Но она не могла рассчитывать, что он всегда будет вести Себя так. То есть она могла этого хотеть, но не могла ожидать. Это ужасно: он уехал всего лишь на несколько часов, а ей показалось, что мир начинает рушиться.
