ЛЮЛЯ:
Ну вот, я спуталась!.. Тцц! Все сначала.
ТАУБЕНДОРФ:
Лекции, дурацкие доклады, благотворительные балы, годовщины, — сколько их уже было! Я тоже, Люля, спутался. Вот сейчас кто-то что-то читает, а кто и что — мне, собственно говоря, наплевать с высокого дерева. А может быть это вовсе и не лекция, а концерт, или какой-нибудь длинногривый кретин читает стихи. Послушаете, Люля, давайте я за вас сосчитаю.
ЛЮЛЯ:
Вы ужасно странно говорите, Николай Карлович. Сегодня как раз очень должно быть интересно. И масса знакомых. Эта пятимарковка совсем рваная.
ТАУБЕНДОРФ:
И все те же люди. Тот же профессор Волков, барышни Фельдман, журналисты, присяжные поверенные… Всех, всех знаю в лицо…
ЛЮЛЯ:
(Пудрится.) Ну, если вы будете такой добренький и сосчитаете, то я пойду в залу — мне очень интересно. Можно вам нос напудрить?
ТАУБЕНДОРФ:
Покорно благодарю. Кстати, не забудьте: завтра последняя съемка. Идите, идите, я тут все сделаю.
ЛЮЛЯ:
Вы очаровательны!
Уходит в заднюю дверь. Таубендорф садится у стола, считает деньги. Справа входит в пальто и шляпе Ольга Павловна.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Алеша здесь?
ТАУБЕНДОРФ:
Вот неожиданная гостья!.. Нет, я его не видал.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Странно.
ТАУБЕНДОРФ:
Да и он никогда бы не пошел на такой дивертисмент.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Ведь тут какая-то лекция? Он в четверг мне сказал, что намерен пойти.
ТАУБЕНДОРФ:
Право, не знаю. Я его вчера встретил на улице. Он ничего не говорил об этом.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Значит, я напрасно пришла.
ТАУБЕНДОРФ:
Мне кажется, его не могут интересовать эмигрантские лекции. Впрочем, только сейчас началось. Он, может быть, еще придет.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Разве что… Давайте, сядем куда-нибудь.
Они садятся на красный диванчик.
ТАУБЕНДОРФ:
Я не понимаю, неужели Алеша не бывал у вас эти дни?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Последний раз он был у меня, когда приходили Ошивенские — значит, в четверг. А сегодня — воскресенье. Я знаю, что он очень занят и все такое. Но я как-то волнуюсь, я очень нервна эти дни. Меня, конечно, волнует не то именно, что он ко мне не приходит, а вот его дело… Хорошо ли все идет, Николай Карлович?
ТАУБЕНДОРФ:
Чудесно. У меня иногда прямо голова кружится, когда я думаю о том, что происходит.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Но ведь коммунисты умные, ведь у них есть шпионы, провокаторы… Алексей Матвеевич может попасться каждую минуту —
ТАУБЕНДОРФ:
В том то и дело, что они не особенно умные{11}.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Я хотела бы жить так: в пятидесятых годах прошлого века, где-нибудь в Глухове или Миргороде. Мне делается так страшно и так грустно.
