Однако компилятор — такая система, которая объективно (исключая вырожденные
случаи) не может быть сделана за три месяца, даже если предположить, что
найдется гений, который физически смог бы написать за этот срок нужный объем
кода. Как процесс его разработки, так и процесс кодирования должен предполагать
совместную работу, постоянное обсуждение всех мало-мальски существенных решений
и крайне аккуратное продвижение вперед, по крайней мере, до тех пор, пока не
будет достигнут этап отладки. Слишком велико число связей между всеми
компонентами компилятора и невозможно предвидеть, насколько серьезными окажутся
последствия самого, казалось бы, невинного решения, принятого "на проходе" как
очевидное.
Скрытое напряжение в команде возрастало, и первым не выдержал тот, кто не
связывал с проектом все свои помыслы. В один прекрасный день мы двое обнаружили
в общем каталоге с рабочими тестами полторы сотни примеров, которые ломали
компилятор, причем ломали его вроде бы на тех модулях, которые писали мы.
Третий участник исчез. Мы поняли это однозначно: мое терпение кончилось,
разберитесь, наконец, с тем, что у вас не работает, догоните меня, а я пока
займусь другими делами.
Ошибки были исправлены примерно за неделю (половина из них оказалась "не
нашими", а как раз того третьего), однако он так и не вернулся в проект
никогда… Мы остались вдвоем.
Как ни покажется странным, мы с Сашей не восприняли происшедшее как катастрофу,
хотя вроде бы потерю такого классного специалиста невозможно возместить.
Наоборот, мы почувствовали, что у нас появилось второе дыхание, распределили
"ничейные" теперь модули между собой и с подлинным энтузиазмом принялись
переделывать их. К настоящему времени в них не осталось, наверное, ни единой
строчки первоначального кода. Но, к сожалению, осталось несколько тех самых
"волевых" проектных решений, которые были приняты без всяких обсуждений как
очевидные, которые оказались впоследствии ошибочными и которые к тому времени
настолько вросли в ткань компилятора, что духу и сил не хватает их из него
вырезать.
Я хочу, чтобы нас правильно поняли. У нас нет к ушедшему абсолютно никаких
претензий. Нас не обманули, не предали, не нарушили никаких обязательств. Более
того, я вполне допускаю, что сами мы не без греха, и работа в то время шла не
слишком ритмично (надеюсь, что и ему уход не принес много горечи). И если я
рассказываю об этом эпизоде, то только потому, что мы сами многое при этом
поняли и многому научились.
