– Мистер Джексон, – ответил я.
– Я хочу поговорить с вами, Джексон. Приезжайте ко мне на Океан-авеню. Я буду ждать вас в течение часа.
Я взглянул на стену. Там висел рекламный плакат, изображающий девушку в купальном костюме с револьвером в руке. Она улыбалась, и я подмигнул ей, только она не ответила.
– Я не приеду, мистер Бретт, – обрадовал я его.
– Что? Что такое? – Его крики могли напугать секретаря или людей, на него работающих, но только не меня. Я не был ни тем, ни другим, и мне нечего было его бояться.
– Не ждите меня, – я старался быть вежливым. – Я не приеду.
Установилось молчание, и можно было почувствовать, как трубка постепенно леденеет, или это было только мое воображение.
– Я хочу с вами поговорить, – в его голосе прозвучали нотки, заставившие меня насторожиться. Что же делать? Пожалуй, лучше все же с ним встретиться. Так я узнаю его карты, или он вдруг подскажет что-либо насчет пудреницы.
– Если это так важно для вас, то не лучше ли приехать ко мне? – предложил я. – Через час я покидаю Сан-Луи-бич, и вряд ли вернусь когда-либо сюда в обозримом будущем.
– Не уезжайте, пока я к вам не приеду, – в его голосе на сей раз прозвучали человеческие нотки.
– Через час я уеду, – предупредил я и повесил трубку.
Я спустился вниз, вышел на улицу, расплатился с рыцарем, сторожившим мою машину, и отвел ее в соседний гараж. После этого снова вскарабкался на шестой этаж. Я еще только переводил дыхание после подъема, когда услышал шаги. Чтобы добраться до этой дыры с Океан-авеню, нудно было дьявольски поторопиться. Я ждал, что Бретт войдет в мою контору, задыхаясь от сердцебиения, но ничего подобного не произошло. Он выглядел так, словно много времени отдавал занятиям спортом, так что подъем на шестой этаж был для него пустяком. Он мог взобраться пешком на Монблан, и у него оставалось бы еще достаточно дыхания, чтобы просвистеть веселую песенку. Он не постучал и отнесся с пренебрежением к другим знакам вежливости. Он обрушился на меня, как ураган. Он, должно быть, был не менее шести футов двух дюймов ростом и состоял, казалось, сплошь из одних мускулов. На вид ему можно было дать лет тридцать или около того. Очевидно, рекламных миллионеров рисовали с него. Я понял, почему за ним так бегают женщины. В нем чувствовалось превосходство, и вы вряд ли захотели бы с ним ссориться. У него был острый, проницательный и живой взгляд. Создавалось впечатление, что его не так-то легко обвести вокруг пальца.
