– Не сегодня, Сиен. Я хочу домой. Вдруг он вернулся.
О'Брайен поднялся.
– Ты не хочешь, чтобы я тебя проводил?
– Будет лучше, если я вернусь одна.
– Как скажешь, малышка.
Он помог Хильде одеться.
– Я могу позвонить тебе, если узнаю какие-нибудь новости? – спросил он.
– Ты ужасно добр ко мне, Сиен!
Он взял ее лицо в свои руки и поцеловал.
– Это моя работа, радость моя…
Когда она уехала на такси, О'Брайен отправился на стоянку, сел в «Кадиллак» и медленно поехал по темным пустым улицам.
«Джонни для меня помеха, – решил он. – Он всегда будет помехой. Не было и речи, чтобы он жил с ними. Рано или поздно, но он вновь совершит преступление». О'Брайен знал типов, подобных Джонни. Как волка ни корми, он все в лес смотрит. Надо быть последним простаком, чтобы не знать это.
Он размышлял несколько минут, планируя, как лучше убрать Джонни. Чем больше он думал над этим, тем больше крепла в нем эта мысль. В конце концов, О'Брайен никогда не колебался, когда надо было устранить мешающего ему человека. Ведь отдал же он приказ Таксу крупно поговорить с Луи. И надо быстрее завершить это дело. Он понимал, что Линдсей Барт обязательно постарается нажить политический капитал на убийстве Фей. И зная, что Джонни брат Хильды, а Хильда вскоре станет женой О'Брайена, он, конечно же, прикажет комиссару заняться поисками Джонни.
Кроме того, О'Брайен не строил иллюзий насчет Джонни. Едва он станет его шурином, как тут же примется тянуть деньги. Он сейчас является помехой его планам, но эта помеха стократ увеличится, едва Джонни почувствует себя в безопасности.
О'Брайен закурил очередную сигару и направил машину к Кантри-клубу.
Это была первоклассная ночная «коробка», с отличным варьете, и к тому же расположенная за городом. О'Брайен пригласил туда комиссара Говарда и капитана Монтелли. Он хотел узнать от них последние новости по делу об убийстве Фей, перед тем как окончательно решить судьбу Джонни.
Он видел толпу танцующих сквозь широкие окна. Танцы уже давно не привлекали его. Перед встречей он хотел немного выпить и подкрепиться, а не разглядывать ножки молоденьких танцовщиц.
Он мог не опасаться, что его здесь узнают: прессу сюда не пускали, а всех членов клуба он знал.
Его машина стояла неподалеку от автомобиля, в котором препирались мужчина и женщина. Женщина безуспешно пыталась открыть дверь машины. Он узнал ее в полумраке и помедлил вылезать, наблюдая за развитием событий.
– Неужели ты думаешь, что я вот так уеду, проклятый негодяй! Я хочу обратно, – кричала она визгливым, сердитым голосом, пьяно таращась в сторону машины О'Брайена.
