Донован вошел в спальню и остановился, молчаливый и настороженный, не спуская глаз с офицера.
– Врач едет? – спросил Адамс, повернувшись к сержанту.
– Он в дороге, лейтенант.
Адамс наклонился к умершей и ощупал ее руку.
– По моему мнению, смерть ранее шести часов не наступила…
– Кинжал, лейтенант…
Адамс посмотрел на нож на полу, потом повернулся к Доновану.
– Ну и что?
Сержант покраснел.
– Это оружие преступления, – сказал он, сожалея, что заговорил.
Адамс поднял свои белые брови.
– Вы проницательны. А я думал, что она взяла его для того, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, что это орудие преступления. – Его взгляд загорелся. – А чем же еще это может быть, дурак? – Он повернулся к подчиненному спиной и стал ходить по комнате под взглядом Донована, в котором ясно читалась ненависть.
– Какие сведения вы собрали относительно ее? – спросил Адамс.
– Она новичок в своей профессии и занималась ею лишь около года. До этого танцевала в «Голубой розе». Она никогда не фигурировала в наших списках и не была замечена в чем-то предосудительном.
– Войдите и закройте дверь, – распорядился Адамс. Донован послушался. Он знал по опыту, что спокойствие Адамса не предвещало ничего хорошего, и все время держался настороже.
– Газеты еще не оповещены, не так ли? – спросил Адамс, садясь на край кровати и отталкивая ногу Фей, чтобы освободить себе местечко, совершенно не смущаясь соседством трупа.
– Нет, лейтенант.
Донован боялся журналистов. Городская пресса, которая непрерывно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, совершенно не стесняясь в выражениях…
– Нужно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, чтобы у писак осталась одна возможность поместить наше сообщение только в вечерней хронике и лишь одной строкой, – продолжал Адамс. – Таким образом, у вас будут половина дня и вся ночь для того, чтобы приготовить более подробный материал для утренних газет. Они накинутся на него. «Геральд» много месяцев ищет ссоры с городскими властями. Из-за этого убийства, если быстро не навести порядка, нас могут здорово потрепать. А некоторые высокопоставленные лица вынуждены будут покинуть свои посты, включая и шефа полиции, с которым Линдсей Барт не очень ладит. Если бы Барт и журналисты, которыми он командует, были бы менее популярны, нам нечего было бы их опасаться. Но это дело поможет им подлить горючего в огонь… Существование Лессингтон-авеню – этого гнезда проституции менее чем в двухстах метрах от центра города – дает отличный материал для статьи, тогда как наш шеф заявил, что наш город чист, как лучшая клиника, – отчеканил Адамс, раздавил сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике, и посмотрел Доновану прямо в глаза. – Если я вам и рассказываю все это, то только для того, чтобы вы осознали всю важность данного дела. Газеты не перестанут нас поносить, пока не будут полностью удовлетворены. И это вы, Донован, должны их успокоить. Вы используете все, что возможно. Я помогу вам советами, если в этом будет необходимость. Но это на вас ляжет ответственность как за поражение, так и за победу. Вы поняли?
