«Родного неба милый свет...» | страница 28
Нанятый дом выходил фасадом на эту — главную в городе — улицу, в глубине были двор с хозяйственными строениями и сад. Дети, не раздеваясь, обежали все комнаты, выскочили в сад, заглянули в конюшню, в каретный сарай, осмотрели всё и остались довольны. Вечером съехались на новоселье родственники и знакомые — набился полный дом, до поздней ночи светились в нем заиндевевшие окна.
Утром Андрей Григорьевич Жуковский повел детей гулять. По обе стороны приземистой старинной крепости — базар и торговые ряды; под зубчатыми стенами деревянные лавки — одна возле другой и чуть ли не друг на друге; Андрей Григорьевич принялся считать — насчитал более пятисот и сбился. Площадь тесная, народу много, едва можно протиснуться. Весело в Туле!
— Как в Москве! — сказал Андрей Григорьевич. — Недаром говорят: Тула-городок — Москвы уголок.
Вошли в ворота крепости. В середине — белокаменный Успенский собор, все остальное место занято четырьмя уличками: деревянные дома, деревянные тротуары, ворота, дворики, палисаднички… Вышли на Кривой мост через Упу. Река еще не замерзла, течет черная, холодная. Вдоль Упы слева, за плотиной, большой Демидовский пруд, строения оружейного завода, чистые домики Чулковой слободы. За рекой — Петровская слобода, славная постоялыми дворами.
Потом прошли по Киевской улице, которая тянется от крепости прямо на юг и кончается деревянными триумфальными воротами, оставшимися после посещения Тулы императрицей. Первые от центра четыре квартала — дворянские, остальные чиновничьи, к концу — дома победнее.
Вернулись домой в полдень.
На другой день Афанасий Иванович оделся в тульский чиновничий мундир красного цвета, накинул на плечи шубу, сел в санки и укатил в канцелярию наместника. Вернувшись к обеду, он объявил:
— Ну, барыня, — так звал он всегда Марью Григорьевну, — завтра повезу Василия в пансион Христофора Филипповича Роде; все уж обговорено. Он хоть и немец, но совсем не то, что Еким Иванович.
Для мальчика началась пора настоящего ученья.
Так как он жил от пансиона близко, его приняли полупансионером — каждое утро, еще затемно, его отвозили в пансион, а после занятий забирали домой. Полные пансионеры уезжали домой только на воскресенье. Вася оказался в пансионе самым маленьким, так как ему еще не исполнилось и семи лет, а там были дети от восьми до десяти. Васе было трудно справляться со всеми предметами, поэтому Афанасий Иванович пригласил для домашних занятий с ним одного из учителей Главного народного училища — Феофилакта Гавриловича Покровского.
