Слон снял с доски белую и черную пешки и сунул руки под стол.
— В левой! — тут же выпалила Анюта и похлопала ресницами.
— Милости прошу — вам начинать.
Слон поставил пешки на место, и Анюта сделала первый ход. Слон, не раздумывая, ответил. Анютэ, и вовсе не раздумывая, сделала второй. Началось…
— Если стороны не возражают, я буду судьей! — спохватился линзоглазый, и хотя никто не прореагировал, молниеносно притащил из-за покинутого им столика скамейку и сел сбоку от играющих, опершись подбородком на табло времени.
На пятом ходу Слон достал сигарету:
— Разрешите? — и закурил после Анютиного кивка.
Как над нашей над доской
мировой пока покой!
протяжно продекламировала вдруг Анюта, и Слон закашлялся видимо, не в то горло попал дым…
Так… Все идет как по маслу. «Все системы работают отлично… Самочувствие…» Твое, Веня, самочувствие нормальное. А Анютино? Анюта подвести не должна; доску держит постоянно в поле зрения, запас энергии — более чем достаточный. Давай, Анюта, давай, милая!
Все столики опустели. Шахматисты, превратившись в болельщиков, плотно окружили Слона и Анюту.
Ox, ox, ox, ox!
Ваш дебют весьма не плох!
протараторила Анюта, похлопывая себя руками по бедрам, и начала атаку на левом фланге. Фигуры она передвигала не очень ловко, но аккуратно и точно ставя посредине клеточки. Слон больше не кашлял. Защищался он хорошо.
У товарища Слона
весьма позиция сильна!
польстила Анюта и тут же напала ладьей на белого слона противника. Слон долго думал, как спасти своего слоненка, додумался, и ему удалось даже на время сдержать натиск Анюты. Он сделал несколько явно отвлекающих ходов, над каждым из которых также подолгу думал, то и дело поглядывая на соперницу. Вениамину показалось, что одновременно он размышляет еще над чем-то, сейчас для него гораздо более важным. И вот перед очередным ходом Слон смиренно улыбнулся, вздохнул и, пристально глядя сопернице в лицо, произнес:
Проиграю — не забуду
раскрасавицу Анюту!
Анюта на мгновение замерла, хлопая ресницами и не находя, что ответить. Она даже легонько всплеснула руками. Вениамин прикинул в уме, сколько раз за эти мгновения полученный ею сигнал успел пробежать по цепи «память — воспроизведение эмоций», множа и увлекая за собой бесконечные производные, и Вениамину стало зябко. Наконец она сделала ход, и он впервые за всю партию оказался далеко не самым лучшим.
Вениамин пропустил мимо ушей новую прибаутку Слона, где рифмовались «волос шелковист» и «шахматист», поскольку очередной ход Анюты был не лучше предыдущего.
