Иван Ефимович Яковлев в разговор не встревал, будучи человеком тихим. Но слушал и думал. Думал он о жалости и выгоде, и было ему от тех мыслей горько. И появилась у него мечта — чем заняться в мирное время. Но уже понимал он, что чем бы ни занялся, одна у него будет забота — наживать государству капитал. Чтоб ничего ни у кого не занимать.
С таким потрясением сознания и начал фактически мирную жизнь Иван Ефимович Яковлев.
И было в его жизни второе потрясение, которое его окончательно закалило.
Случилось оно лет через пятнадцать, когда он уже был директором леспромхоза…
От автора
Между Филькой и активным пенсионером Григорием Мироновичем установились дипломатические отношения раз и навсегда. Пес понял, что Григорий Миронович его не одобряет, и решил с ним не связываться.
Активный пенсионер садился на скамейку у подъезда, садился откинувшись, грея на солнце живот, покрытый коричневыми брюками в белый рубчик. Брюки эти держались пояском под самой грудью, отчего живот был круглым, вроде спрятанного футбольного мяча.
Пес вылетал из подъезда веселясь, однако при виде Григория Мироновича степенел и, несмотря на то, что малая надобность распирала его изнутри, пес терпел, проходя мимо коричневых брюк прилично. Пес волочил свой калеченый задик не то чтобы стесняясь, а как-то скрывая свою недужность. Но проницательный пенсионер недужность замечал и делал из нее соответствующие выводы.
— Зачем вам такая собака? — спросил Григорий Миронович благодушно, ввязываясь в разговор.
— На этот вопрос трудно ответить, — сказал я.
Филька рвался с поводка, мы прошли мимо по своим делам. Когда мы возвращались, Григорий Миронович сказал, продолжая мысль:
— Собака должна быть красивой… А ваша — некрасивая…
— Неужели? — спросил я. — Филька, говорят, ты некрасив, что ты на это скажешь?
Филька высунул язык, часто дыша. Ему не хотелось говорить.
— Собака должна быть большой и здоровой, — развивал свою мысль Григорий Миронович. — Что это за собака? Собака должна или сторожить, или работать ищейкой, в крайнем случае ходить на охоту… А ваша собака ни то ни се.
— Ну что вы! Филька — прекрасный собеседник. Когда с ним говоришь — он молчит, что может быть лучше?
— Молчит… Конечно, молчит… Теперь вы с ним мучаетесь… Надо было его убить в детстве. Теперь это делают очень безболезненно. Уколют — и все, щенок засыпает.
— Но его не хотели убивать, Григорий Мироныч…
— И я вижу, что не хотели… И поэтому вы имеете больную собаку…
